Теория ядра. Возникновение цивилизации на Урале. Аркаим.

камерами. К моменту ограбления несущие конструкции ям, как правило, еще

держатся и грабители орудуют в полом пространстве. Но ограблению никогда не

подвергаются недавно погребенные трупы, а только уже разложившиеся или

находящиеся на последних стадиях разложения, когда кости скелета еще

частично скреплены связками. Таким образом, вторжения грабителей в могилы

обыкновенно связаны с промежутком времени между разложением мягких тканей

трупов и разрушением могильных конструкций. Поскольку эта закономерность

наблюдается на огромных территориях и длительное время, нет никакой

возможности приписать ограбление могил только чужакам. Могилы грабят люди

по крайней мере близкородственные в социально-этническом и культурном

смысле погребенным в этих ямах мертвецам.

Вероятно, индоевропейцы, населявшие наши степи в эпоху бронзы,

придавали особое значение процессу разложения мягких тканей трупов,

увязывая с этим и свой страх перед «остаточной телесностью» мертвых, и

представления о каких-то циклах загробного существования. Подобное

отношение к мертвым отмечается у микенских греков. А.Бартонек в этой связи

пишет: «Следует отметить, что умершим воздавались почести лишь до тех пор,

пока еще не закончилось разложение мягких тканей тела. Это видно из того,

что при последующих захоронениях как в камерных гробницах, так и в толосах

более старые остатки иногда попросту зарывали в заготовленную для этого яму

или же укладывали в крупные сосуды, чтобы освободить место для нового

захоронения посреди гробницы». У зороастрийцев, как известно, представление

о ритуальной нечистоте мертвых связывалось именно с мягкими тканями трупов;

причем, согласно «Алеете», уже через пять лет умерший окончательно

смешивается с землей Дакхмы - «поля мертвых». Но, по-видимому, и после

разложения трупов в ямах аркаимских некрополей сохранялась какая-то доля

той отрицательной энергии, которую древние индоевропейцы связывали с

«остаточной телесностью» мертвых; поэтому между мертвецами и грабителями

зачастую завязывались настоящие «сражения», после которых оставались

разбросанные во все стороны кости и битая керамика.

Большой интерес представляет погребальная архитектура аркаимских

некрополей. Для нее типичны полые, достаточно обширные, погребальные

камеры, активное использование дерева как материала для сооружения

перекрытий и облицовки стенок камер, более или менее выраженные

надмогильные конструкции (насыпи, ложно-сводчатые купола из глинобитных

блоков). Размеры, глубина, внешнее и внутреннее устройство могильных ям - в

том числе и с захоронениями взрослых членов коллектива - сильно

варьируются. Наряду с достаточно простыми конструкциями, на погребальном

комплексе 25 выделяются ямы-склепы (9,10), идея которых явно порождена

очень изощренной идеологией, и глубокие многокамерные ямы (13, 12, 24) с

настолько сложной и даже как бы избыточной архитектурой, что их устройство

воспринимается как некий неизвестный нам

[pic]

Могильник Большекараганский (Аркаим). Курган 25, яма 24.

Реконструкция погребального сооружения. Рисунок А.М. Федорова

миф, выраженный средствами архитектуры.

По материалам полевых исследований нами сделана реконструкция ямы 24.

Яма была сооружена на последнем этапе функционирования комплекса в

углублении кольцевого рва, который к тому времени уже примерно на одну

треть глубины заполнился почвенными частицами. Глубина ямы превышает 3,5 м

от уровня древней поверхности. На дне ямы помещается полая погребальная

камера высотой 65-70 см, с размерами 2, 1 х 1, 2 м. Стенки камеры

облицованы деревом. Камера имеет перекрытие из двух слоев деревянных плах,

плахи из верхнего слоя обожжены в огне, причем еще до их использования в

конструкции. На перекрытии лежат остатки жертвенных животных, пространство

«жертвенной камеры» заполнено глиной. Выше располагается обширная, высотой

около 1,5 м полая камера, перекрытая вверху еще одним слоем дерева. Сверху

на перекрытие ямы насыпан слой грунта таким образом, что углубление рва в

районе ямы сравнялось с окружающей поверхностью. На образовавшейся площадке

возведено сооружение из глинобитных блоков в виде ложно-сводчатого купола.

Интересные сюжеты реконструкций могут быть связаны с обнаружением на

погребальных комплексах остатков животных, преимущественно домашних

(лошадь, крупный и мелкий рогатый скот, собака, кабан). Эти находки,

вероятно, объясняются «общеиндоевропейским представлением о загробном мире

как пастбище, на котором пасутся души скота и жертвенных животных». Всего

на комплексе 25 обнаружены остатки не менее 110 особей животных,

представленных в основном черепами и костями конечностей; другие части туш

встречаются сравнительно редко, мало (в отличие от синташтинской традиции)

и целых туш животных.

Таким образом, типичная для аркаимских некрополей практика

жертвоприношений предполагает разделение жертвенного животного на три

части: ритуальный «верх», среднюю часть и ритуальный «низ». Выделяется

несколько типов жертвенников: сопроводительные, поминально-именные и

поминально-родовые. Сопроводительные жертвенники располагаются на

перекрытиях погребальных камер и являются остатками животных, забитых

непосредственно во время ритуала похорон. Поминально-именные жертвенники

сооружаются в небольших углублениях на древней поверхности у краев

могильных ям. Такие жертвенники были адресованы конкретному погребенному,

они могли сооружаться как одновременно с возведением надмогильной

конструкции, так и позднее. К поминально-родовым жертвенникам мы относим

жертвенники, устроенные в специальных крупных ямах, образующих

планиграфически две дуги на южной периферии комплекса. В этом случае

жертвоприношения и связанные с ними моления, вероятно, были обращены к

какому-то обобщенному субъекту, скорее всего, к совокупности родовых

предков.

Южное расположение поминально-родовых жертвенников в микрокосме

погребального комплекса позволяет предположить, что «страна предков»

помещалась «аркаимцами» на юге.

Интересно, что все поминально-родовые жертвенники, для которых удалось

выяснить их внугригодичную датировку, были сооружены в весенний период.

Таким образом, мы встречаемся здесь со следами сезонных обрядов почитания

предков; такие обряды характерны для древних индоевропейцев. Судя по

этнографическим аналогиям, эти обряды включали в себя обращенное к предкам

моление о плодородии земли и стад и о всяческом благоденствии для живых.

Связь образов предков и идеи плодородия объясняется, с одной стороны,

древним представлением о социуме как о протяженном феномене, существующем

не только «здесь», но и «там», а с другой стороны, «вовлеченностью умерших

во внешний по отношению к коллективу природный мир».

Завершая краткий обзор сюжетов, связанных с погребальной обрядностью

«Страны городов», нужно подчеркнуть, что материалы раскопок на аркаимских и

синташтинских некрополях ярко характеризуют общество «Страны городов»

именно как общество (протогородской) цивилизации. Явление цивилизации (в

историческом смысле) не только связано с эпохальными сдвигами в социально-

экономической сфере, но и представляет собой новый тип творчества.

Суть в том, что до эпохи цивилизации человеческая культура предельно

тесно связана с жизнью, осуществляется в формах жизни и не составляет

отдельной самостоятельной сферы творчества. Здесь ведущая роль принадлежит

не тексту, а контексту, огромна роль ментальных образов, непосредственных

переживаний, вообще разнообразной конкретики жизни, состоящей из

подтверждений мифов, «встреч» со сверхъестественными существами,

осуществлений судьбы, примет и т.д. Это было время сравнительной простоты

внешних форм и сложного внутреннего опыта, равнодушного к своим

объективациям; как отмечают исследователи, человек «первобытной» культуры

часто оказывается перед необходимостью впервые сформулировать свои идеи

только в ходе опроса этнографа.

При переходе общества к состоянию цивилизации направленность и функции

творчества резко изменяются. Теперь основной тенденцией творчества

становится производство и продуцирование именно внешних форм на базе

накопленного собственно «человеческого» опыта. Поэтому часто возникает

ощущение, что первые цивилизации возникают как бы «вдруг» и «на пустом

месте». Эти новые тенденции творчества ярко проявляются в создании городов,

монументальной архитектуры (прежде всего, храмов), письменности или

специализированного ремесла - то есть, в основных признаках цивилизации.

Особенно значимо появление города как нового «видимого» рукотворного мира,

пришедшего на смену «невидимому» символическому универсуму первобытности.

Вероятно, эти же закономерности мы наблюдаем и в истории религии и

обрядов древних индоевропейцев Евразийских степей. Материалы археологии

свидетельствуют о сравнительной несложности обрядов населения степей как

до, так и после эпохи «протогородов». Зато некрополи «Страны городов»

отличаются сложными, зачастую монументальными погребальными сооружениями,

богатством погребального инвентаря и обильными жертвоприношениями. Нужно

заметить, что отправление погребального культа в «Стране городов» требовало

колоссальных физических и материальных затрат; последние, впрочем, частично

компенсировались ограблением могил и употреблением в пищу мяса жертвенных

животных. Как показывают материалы, например, Синташтинского могильника, да

и более поздних андроновских памятников, древние выкапывали котлованы для

могильных ям при помощи деревянных кольев, отваливая пласты земли или

просто разрыхляя почву; грунт из могильных ям поднимали наверх (или

переносили с места на место при сооружении насыпей) мешками, сшитыми из

кожи или шкур. Огромное количество труда, затраченное на отправление

погребального культа, еще раз говорит о значительной роли мертвых в жизни

«Страны городов».

Как отмечает П.Тиме, «древнейшие религиозные обряды индоевропейцев не

предполагают храмов или идолов. Да и слово, обозначающее храм, здесь не

реконструируется. Но это есть «богослужение», понимаемое как радушное

принятие - вместе с пищей, состоящей из забитых животных и сопровождаемой

декламацией гимнов, -«небожителей», приходящих, как это бывало, в гости к

«смертным». Но интересно отметить, что в эпоху протогородов» уже существует

некое подобие храмов, и что идея храма как места присутствия

сверхъестественного и как места соответствующего служения связывается здесь

с погребальными комплексами. Это, прежде всего, Большой Синташтинский

курган, представляющий собой величественное ритуальное сооружение,

связанное с почитанием огня и, вероятно, мертвых, а также ритуальные

«домики» на синташтинских грунтовых могильниках. Эту же самую идею мы

обнаруживаем в традиции периодических обрядов почитания предков на

могильнике Болынекараганском (Аркаим).

Творчество в «Стране городов» носило совершенно «варварский» характер,

как и вся эта «попытка цивилизации», осуществленная на сугубо «варварской»

основе. Здесь не было того воздействия более развитых предшественников,

которое испытали древние индоевропейцы в долине Инда, в Малой Азии, на

Балканах и в Эгеиде. Этим отчасти и объясняется сравнительный аскетизм быта

в «Стране городов», отсутствие предметов роскоши, развитых форм

изобразительного искусства, письменности и т.д. Но именно своим

«варварством» и интересен нам сегодня этот опыт сотворения «нового мира»,

этот странный «эксперимент», который поставила история в XVIII-XVI вв. до

н.э. в Урало-Казахстанских степях.

В «Стране городов» поражает не богатство материальной культуры

-поражает ее удивительная духовность. Это особый мир, где духовностью

насыщено все - от поселенческой и погребальной архитектуры до скульптурных

изображений человека, выполненных из камня. Можно утверждать, что

мировоззренческие системы, сформировавшиеся в аркаимское время, на тысячи

лет вперед определили развитие человеческих сообществ в степной Евразии и,

вероятно, далеко за ее пределами.

Исследования оборонительных укреплений-валов и рвов как Аркаима, так и

других поселений показывают, что им сопутствуют богатые жертвенные

комплексы - части крупного и мелкого рогатого скота, сосуды, вещевой

инвентарь, мощные прокалы. Все это свидетельствует о разнообразных

ритуальных действиях и богатой культовой практике, связанной с

фортификационными сооружениями.

Могильники, связанные с «протогородами», отражают высокий уровень

социальной дифференциации аркаимско-синташтинского общества. Здесь, наряду

с могилами простых людей, можно видеть погребения жрецов и воинов,

захороненных с колесницами и лошадьми, богатым набором вооружения и

символами власти.

Открытие «Страны городов» остро поставило вопрос об этнической

принадлежности ее носителей. Какой народ был создателем уникальной

культуры?

По данным исследования антропологических материалов (остатков

человеческих скелетов), население протогородских центров Южного Зауралья

XVIII-XVI вв. до н.э. было европеоидным, без заметных признаков

монголоидных черт (РЛиндстром). Типичный краниологический тип

характеризуется очень длинным и узким (или очень узким) и довольно высоким

черепом. Средний рост взрослых мужчин устанавливается в пределах 172-175

см, женщины немного ниже, в среднем 161-164 см.

Аркаимский тип человека близок населению древнеямной культуры, которое

занимало обширные области евразийских степей в энеолите и раннем бронзовом

веке. Нужно отметить сходство аркаимцев с более поздним срубным населением

Поволжья и людьми эпохи бронзы Западного Казахстана. Степень сходства с

андроновским населением Южной Сибири и Восточного Казахстана («андроновский

антропологический тип», по Г.Ф.Дебецу) значительно меньше, чем с людьми

бронзового века, которые проживали к западу от Уральского хребта.

Судя по костным остаткам, население Зауралья отличалось хорошим

здоровьем. Несмотря на отмеченные общие черты, люди «Страны городов»

значительно отличались друг от друга, и говорить о едином физическом

типе нельзя. Это еще раз заставляет подчеркнуть сложный состав генетической

популяции людей - создателей синташтинско-аркаимской цивилизации.

Сегодня, имея огромный археологический материал, можно с большим

основанием вернуться к разработке научной гипотезы о южно-уральской

прародине арийских племен.

География глубинных пластов «Ригведы» и «Авесты» вполне совместима с

исторической географией Южного Урала XVIII-XVI вв. до н.э. Здесь есть и

своя святая гора Хара, и семь рек, и озеро Варукаша. Не исключено, что в

географической традиции «Авесты» многое идет еще от эпохи палеолита, когда

мощный ледниковый щит простирался с запада на восток по линии, которая

сегодня условно разделяет Южный и Средний Урал.

Предлагаемые иллюстрации предоставляют читателю редкую возможность

взглянуть на страну легендарных создателей «Ригведы» и «Авесты» с высоты

птичьего полета.

АРКАИМСКАЯ ДОЛИНА В РАННЕМ

ЖЕЛЕЗНОМ ВЕКЕ

Памятники финальной бронзы, типа поселения Черкасы и поселений в

Аркаимской долине, ярко свидетельствуют о расцвете комплексного

земледельческо-скотоводческого хозяйства. В это время были широко освоены

долины почти всех более или менее крупных рек степной зоны. Развитие

земледелия и особенно пастушеского скотоводства позволяло людям жить

достаточно крупными коллективами.

Однако быстрый рост стад вел к истощению близких к поселениям пастбищ,

необходимости их частой смены. Кроме того, в конце Н-начале I тысячелетия

до н. э. в евразийских степях происходят кардинальные природно-

климатические изменения. Все это привело к заметной трансформации

хозяйственной деятельности населения. В составе стада, в условиях

отсутствия сенокошения, ограниченного объема запасаемых кормов, все большую

роль начинают играть животные более подвижные и приспособленные к добыванию

подножного корма из-под снега (тебеневки) - лошади и овцы. В скотоводстве,

наряду с придомным пастушеским, появляется и приобретает все больший вес

отгонное скотоводство, постепенно принимающее форму полукочевого. Часть

скота (особенно лошади и мелкий рогатый скот) под наблюдением пастухов на

зиму отгоняется далеко на юг, в районы низовий Сырдарьи и Приаралье. Летом

же они пригоняются к стационарным долговременным поселкам, жители которых

продолжают заниматься земледелием и придомным скотоводством, разводя по

преимуществу крупный рогатый скот.

Продолжающееся изменение экологической обстановки в степи влечет за

собой увеличение подвижности населения - все большая часть человеческих

коллективов начинает перемещаться со своими стадами, а роль земледелия в

новых условиях постепенно падает. Большие стационарные поселки с крупными

глубокими жилищами забрасываются. На смену им приходят небольшие и

неглубокие сезонные жилища (подобные раскопанным в Кустанайской и

Челябинской областях - Загаринка, Кинжитай) или временные (летние)

сооружения на поверхности. От последних сохраняется лишь бытовой мусор -

прежде всего керамика. Причем сама форма сосудов и их орнаментация

претерпевают определенные изменения. Керамика этого времени, синхронная

курской в Поволжье и донгальской в Центральном Казахстане, обнаружена в

самых верхних слоях городища Аркаим. Здесь, вероятно, находилась небольшая

летняя стоянка скотоводов с легкими наземными или слегка углубленными

жилищами.

В этот период широко осваиваются пространства между Уралом и Аральским

морем, вырабатывается наиболее рациональный видовой состав стада,

определяются самые удобные маршруты перегона стад, места водопоев и

временных стоянок, летних и зимних пастбищ. Таким образом, идет

формирование пастбищно-кочевой системы, или системы посезонного

распределения пастбищ и водных источников. Дпя нее характерно

меридиональное кочевание, постоянные маршруты передвижений, строго

определенные летние и зимние пастбища (эта система, сложившаяся в конце

эпохи бронзы, просуществовала почти без изменений вплоть до начала XX

века). Процесс этот завершился в первой четверти I тысячелетия до н. э.,

когда все население урало-казахстанских степей переходит к кочевому

скотоводству. Теперь все население вместе со своим скарбом в течение

круглого года передвигается вслед за стадами.

Изменения в хозяйстве повлекли за собой и значительные изменения в

материальной и духовной культуре населения. К постоянным передвижениям были

приспособлены жилища - легкие, каркасные, свободно разбирающиеся или

установленные на повозках. Исчезают многочисленные орудия, предназначенные

для обработки земли, сенокошения, переработки зерна и т.п. Хозяйственная

утварь становится более легкой, приспособленной к кочевому быту.

Страницы: 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13, 14, 15, 16, 17