Социальные ограничения: содержание, структура, функции

социокультурном так и финансовом плане, а, следовательно, доступны далеко

не всем, а только хозяевам денег и тем, кто согласен приспосабливаться к

ним, их прихотям и капризам. Однако даже хозяева денег попадают в

зависимость от разработчиков этих алгоритмов.

Заметно и другое следствие их применения – неизбежная стандартизация и

нивелировка применяющих их людей. Изучив алхимические трактаты

доиндустриальной цивилизации Европы, Е.В. Головин высказал гипотезу о том,

что никакой рациональной технологии в книгах алхимиков попросту не было:

книги писались лишь для того, чтобы помочь их читателям в выработке своих

индивидуально-уникальных способов этих действий. Если это так, то тот, кто

находил их, становился социально независимым, чего нельзя сказать о

пользователе рациональных технологий. Таким образом, рациональная

технология самим фактом своего существования воспроизводит ситуацию

нивелирования и социальной зависимости (ограниченности) людей. Этого бы не

было, если каждый стремился бы к развитию и реализации своих способностей,

а не приобретению и использованию чужих технологий, реализовывал бы

личностное знание (М. Полани), а не социальные стереотипы, жил бы по

принципу Н.С. Трубецкого: «познай себя и стань самим собой».

Подменяя собой культуру во всём её многообразии, техника и технология

заменяет собой культурную границу, отделяющую общество от внесоциального

бытия. Наряду с этим техника и технология суживают территорию внесоциально

бытия, перерабатывая его как сырьё в социальные продукты. Это относится и к

самому человеку. Техника и технология выполняет функцию его социализации, в

процессе которой, те или иные социально невостребованные потенциалы

редуцируются, ограничиваются. Этой редукции подвергаются не только животно-

агрессивные инстинкты и атавизмы, многие из которых напротив успешно

возбуждаются современной культурой, а любые способности, которые могли бы

помешать пассивному движению индивида по прочерченной для него другими

социальной траектории движения. На самом деле в эти социомеханические

траектории не вписываются очень многие, от Левши Н.С. Лескова, до реальных

А.С. Пушкина и М.Ю. Лермонтова. Если Б.П. Вышеславцев пишет, что рутинный

механический труд мешает личности быть сознательным гражданином

демократического государства, то это труд и является подобной навязанной из

вне социальной траекторией движения. В отличие от культуры, содержавшей в

себе иррациональные (или сверхрациональные) элементы (См. 75, с.52-53), тем

более религиозной культуры, апеллировавшей к сверхчеловеческому

надсоциальному разуму и закону, технологический рационализм намного более

эффективно решает задачу социального ограничения человека. Именно поэтому

техно-рационалисты не верят в бога и не могут найти внеземных цивилизаций,

ибо факт признания наличия внесоциального разума, как минимум не

уступающего им, сразу же поставит под сомнение их властные амбиции.

Формируется и соответствующая социальная мифология: если человек произошел

от высшего, то социум и его ограничения не абсолютны, а если из низшего (от

обезьяны), то наоборот. В последнем случае статус социальной власти резко

повышается и все неугодное ей должно искореняться как животные атавизмы.

Структурно-демографические социальные ограничения выполняют

многообразные функции регулирования социально-стратификационной и

демографической структуры общества. Эти ограничения регулируют изменения

социального статуса личности, во многом определяют её классовую, стратовую,

профессиональную принадлежность. Человек, принадлежащий к той или иной

социальной группе, ограничен социальными условиями, в которые поставлена

эта группа. Например, безработица является структурно-демографическим

социальным ограничением, так как безработный в известной мере ограничен в

возможностях своей социальной самореализации; демографический компонент

социальной ограниченности проявляется здесь в том, что безработными чаще

становятся не только люди тех или иных профессий, но и определённых

возрастов и пола. В обществе, где безработицы нет, нет и соответствующих

этому социальному статусу социальных ограничений. Так как социально-

демографическая структура в разных обществах различна, то и конкретные

узкие функции отдельных, частных структурных социальных единиц (сословий,

классов) должны различаться. В соответствии с этими частными функциями

существуют и свои конкретные социальные ограничения, специфические и

уникальные для каждого сословия, касты, варны, страты, класса, возраста,

профессии и т. п. Эта спецификация социальных ограничений ещё более

возрастает при переходе от группового к индивидуальному уровню, на котором

индивидуальные социальные ограничения отличаются ещё большим разнообразием,

что верно также и в отношении их функций. Чтобы не вдаваться в излишнюю

детализацию, разберём некоторые общие регулирующие функции структурно-

демографических социальных ограничений в их конкретизации.

Одной из таких функций структурно-демографических социальных

ограничений является регулирование социальной мобильности (См. 69, 261).

П.А. Сорокин выделял индивидуальную, групповую, горизонтальную

(территориальную, профессиональную, политическую) и вертикальную

(восходящую и нисходящую) мобильности (373). Ученый сомневался в

существовании обществ, где бы полностью отсутствовала горизонтальная и

вертикальная мобильность в экономической, политической и профессиональной

формах. Однако «никогда не существовал общества, в котором вертикальная

социальная мобильность была бы абсолютно свободной, а переход из одного

социального слоя в другой осуществлялся бы безо всякого сопротивления…»

(373, с.379). Функцию сопротивления этим перемещениям и выполняют

структурно-демографические социальные ограничения, которые препятствуют

свободному поселению в любом месте, занятию тех или иных должностей и т.п.

В позитивной варианте эти социальные ограничения выполняют функцию

сохранения социальной стратификации как важнейшей части социальной

организации, без которой общество существовать не может. В негативном

случае эти социальные ограничения реализуют функцию социального подавления

индивидов и групп, препятствуя им занять то положение, которое наиболее

соответствует их способностям и желаниям. В результате этого возникают

группы людей, недовольных своим положением и плохо делающих своё дело (или

не делающего вообще ничего, ничего полезного). По мнению П.А. Сорокина

ослабление социальной мобильности имеет место в стареющем социальном

организме, а усиление закрытости каких-либо социальных рангов и слоев –

свидетельством падения их значения и упадка данного общества в целом.

Подобные тенденции наблюдаются и в современной России, в частности, в сфере

образования, находя своё выражение в росте сроков обучения, его

коммерциализации и т.п.; аналогичные процессы происходят и в сфере науки.

Еще одной функцией структурно-демографических социальных ограничений

является формирование социально-управленческой элиты. В зависимости от

характера установленных на пути в элиту социальных ограничений формируется

качество и особенности этой элиты. Так для индийских брахманов был

характерен высший уровень интеллектуальных и нравственных качеств, а для

современных элит, по П.А. Сорокину, характерно сочетание хорошего

интеллекта и безнравственности, поэтому среди её представителей широко

распространены жадность, коррупция, демагогия, цинизм, сексуальная

распущенность (Б. Клинтон) и прочие пороки. Это является наглядным

подтверждением несовершенства существующей в современных обществах системы

социальных ограничений.

Еще одной функцией этих социальных ограничений является регулирование

количественного и качественного состава населения. Например, в Китае, Индии

и ряде других стран чрезмерный рост населения ограничивает возможности

социальной самореализации и потенциально ухудшает условия жизни для

большинства. В большинстве регионов пост советской России складывается

обратная ситуация, когда из-за вымирания населения возрастают социальные

ограничения для оставшихся жителей страны. Для изменения демографической

структуры населения в качественном и количественном аспектах в Китае была

введена система экономических и правовых ограничений. «Китай единственная

сегодня страна в мире, если не считать Сингапура, где официально введено

евгеническое законодательство» (37, с.5), - писал А. де Бенуа. Меры по

ограничению рождаемости в Китае, наряду с мерами по улучшению качества

населения призваны изменить его социально-демографическую структуру, а,

следовательно, и связанные с ней социальные ограничения.

Сама социально-классовая и профессиональная структура взаимосвязана с

демографической и выполняет функцию её регулирования, а демографическая

структура регулирует в свою очередь стратово-профессиональную, так как люди

определенных возрастов оказываются в массе мало способными к той или иной

профессиональной деятельности.

Эти ограничения выполняют детерминационно-регулятивные функции в

отношении поведения личностей и групп и выбора ими своей жизненной

стратегии. Эти социальные ограничения во многом определяют характер

социального отбора и правила социального тестирования для занятия тех или

иных социальных мест: так, при избытке тех или иных специалистов эти

правила обычно ужесточаются, а при недостатке смягчаются. Они выполняют

функции структурирования, упорядочивания, иерархизации в обществе,

препятствуют его превращению в однородную массу, пребывающую в состоянии

социального хаоса.

В соответствии с диалектикой ограничений и свобод структурно-

демографические социальные ограничения, замыкая личность или группу в рамки

социальных структур, дают им возможность самореализации в соответствии с

возможностями этих структур, но в то же время лишают возможностей

реализовать потенциалы, свойственные другим структурам. Если же человек или

группа не желают использовать данные им в обществе возможности, то его

структура приобретает для них отчуждённый и негативно-ограничительный

характер. В последнем случае вся система социальных ограничений может быть

представлена как паутина или сеть, наброшенная на индивида или группу. В

принципе, эта ситуация так или иначе имеет место всегда, хотя не всегда

осознаётся. Чтобы этого осознания не произошло и не возникло стремления к

избавлению от этой сети, главной функцией всей системы социальных

ограничений становится формирование социально ограниченной личности, для

которой внешняя социальная ограниченность стала бы внутренней, овнутрилась.

Для Э. Фромма овнутрение внешнего социального принуждения стало одной

из важнейших предпосылок становления тоталитаризма. Э. Фромм исследует один

из вариантов социально-ограниченной личности, а именно «авторитарную

личность» (См. 422). Основу этой личности по Э. Фромму составляет

садомазохистский комплекс власти – подчиненности. Властвуя над кем-то,

«авторитарная личность» реализует свои садистские тенденции, а подчиняясь,

или мучая (ограничивая) себя – мазохистские. Истоки формирования

«авторитарной личности», как массового для Западной Европы явления, Э.

Фромм видел в распространении протестантизма, провоцировавшего развитие

садомазохистских комплексов под видом «любви» к Богу. Освободив человека от

патронажа церкви, М. Лютер сделал его изолированным и бессильным,

«овнешнение благодати» превратило человека в «средство», лишённое

внутренней самоценности и вынужденное добывать материальную благодать

путём унижений. В кальвинизме попытки избавиться от внутренней

неуверенности, вылились во внешний активизм, культ труда и накопительства.

Э. Фромм называет протестантизм религией запуганного, невежественного и

оторванного от корней одиночки, внутренне враждебного свободе и ставшего

«авторитарной личностью».

Другой вариант социально ограниченной личности, на этот раз

«демократической» описывает А. Макинтайр. «Демократическая личность» не

обладает ни стабильной социальной идентификацией, ни устойчивыми моральными

принципами, ни постоянными политическими предпочтениями. Она готова быть

кем угодно. Выполнять любую социальную роль. Голосовать за любого

кандидата… Исповедовать любую религию… Соглашаться с любой концепцией и

точкой зрения, если только они не нарушают общих правил потребительского,

менеджерского и терапевтического отношения к действительности»(260, с.8).

Будучи, по сути, пустым местом, эта личность обладает только

преемственностью тела. «А тело - это комплекс желаний, потребностей и

эмоций. В итоге тотальный произвол стал нормой жизни современного общества.

Ни о какой «рациональности» не может быть и речи» (Цит. по 260, с.9), –

считает А. Макинтайр. Даже память у этой личности подвержена коррозии.

«Функционирование памяти в тоталитарных и демократических обществах в

принципе одинаково. «Гонка информации» и интеллектуальные «моды» (типа

постмодернизма) заменяют обсуждение принципиальных мировоззренческих

проблем» (Цит. по 260, с.8), – отмечает А. Макинтайр.

Таким образом, если для «авторитарной личности» характерно следование

деструктивным и ограничительным комплексам в отношении себя и окружающих,

то у «демократической личности» социальная ограниченность проявляется в

выраженной поверхностности и тотальном конформизме.

Вероятно, можно найти и другие конкретные варианты социально

ограниченной личности, но лучше всё же выявить их общий архетип, дав

определение подобной личности. Определение это таково: социально

ограниченная личность – это социально сформированная психоментальная

структура, отчужденная от внутренней врожденной природы (эта природа

может быть те только животной, но и душевной и духовной), её носителя,

стереотипически ограниченная, сформировавшим её обществом, в своем

мышлении, восприятии и поведении, не способная выйти за пределы этих

стереотипов и управляемая по преимуществу из вне. Поведение и мышление

такой личности носит по преимуществу реактивный характер, внутренние же

импульсы этой личности либо подавляются (в частности и усилиями

«психоаналитиков»), либо искажаются социально ограниченной личностной

структурой, причём чаще всего это происходит одновременно. Эта личность

«вооружена» набором ложных стереотипов мышления и поведения, которые как

раз и являются главным препятствие на пути построения всех утопий и

идеальных государств. Формирование подобной социально ограниченной личности

и является главной негативной функцией и результатом всей системы

социальных ограничений.

Структурно-демографические социальные ограничения тесно связаны с

другими формами социальных ограничений, однако, в современном обществе их

роль снизилась. «Развивающееся денежное хозяйство проникало в сельские

общины, действуя точно разъедающая кислота, на их исконный, основанный на

натуральном хозяйстве образ жизни. Родовой строй абсолютно не совместим с

денежным хозяйством» (481, с.126), – писал Ф. Энгельс. Это означало замену

структурно-демографических социальных ограничений, составляющих основу

родоплеменного общества, экономическими. Опасность реставрации

родоплеменного общества побуждает адептов экономикоцентризма вести

постоянную борьбу с национализмом, религиозным фундаментализмом и всеми

прочими видами неэкономических основ социальной организации. Функцию

подавления этно-конфессионального сознания выполняет структурирование

населения на основе гражданства, а не религии или национальности. Так

структурно-демографические социальные ограничения связываются с

экономическими и подменяются ими.

Подводя итоги, отметим, что в данном разделе были показаны основные

функции концептуальных, идеологических, языковых, этических, эстетических и

онтологическо-гносеологических социальных ограничений, а также функции

вторичных, форм социальных ограничений: политико-управленческих, правовых,

информационно-образовательных, экономических, военно-силовых, технико-

технологических и структурно-демографических в соответствии с авторской

моделью структуры социальных ограничений. Описан смысл объемлющей их

социально ограничительной функции, заключающийся в создании социальных

границ восприятия, мышления и поведения. Введено в понятие социально

ограниченной личности как негативного продукта господствующих социальных

ограничений. Представленные в данном разделе функции социальных ограничений

являются достаточно общими и, наверное, могут быть дополнены. Однако и уже

представленная модель даёт определенное представление о них и возможные

направления их дальнейшего осмысления и изучения. Эти функции могут в

некоторой степени меняться и корректироваться в зависимости от конкретных

условий их реализации, а также специфики той концепции и выражающей её

идеологии, которую они обслуживают. Дальнейшей конкретизацией функций

социальных ограничений будут особенности их реализации в различных

политических и социальных системах, а также принципы и методы их реализации

в обществах. Рассмотрению этих вопросов могут быть посвящены дальнейшие

исследования.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ.

В данной небольшой работе поднята и, надеюсь, в какой-то степени

«решена» проблема социальных ограничений. Полностью, наверное, эта проблема

разрешена быть не может, в том смысле, что социальные ограничения являются

и должны являться неотъемлемым атрибутом любого общества и без них общество

существовать не может. Там где нет социальных ограничений, там нет и

общества. Поэтому, решение этой проблемы в смысле её полного снятия лежит

уже за пределами общества. В обществе же постоянно происходят процессы

изменения социальных ограничений, когда снятие одних ограничений, к

сожалению, неизбежно порождает другие в духе известной гегелевской спирали

развития.

Однако задачей данной работы было не снятие каких-либо социальных

ограничений, а нахождение путей и подходов к их исследованию, которое

только и может стать путём к их содержательному и структурному

совершенствованию в интересах отдельного человека и всего общества в целом.

Пока мы не задумываемся о том, что такое социальные ограничения, шансов на

подобное их усовершенствование у нас немного. К сожалению, материалы

подобных исследований могут быть использованы и в негативных целях

подавления личности и общества. Такова печальная закономерность всех

научных исследований и открытий.

Представленная здесь модель социальных ограничений носит, прежде

всего, исследовательский характер, поэтому проблемы её соответствия

общественным реалиям, в общем-то, не существует, в отличие скажем от

моделей тоталитаризма. Если в каком-то обществе не обнаруживается каких-то

компонентов этой модели, например идеологии, то это ещё не значит, что их

Страницы: 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13, 14, 15, 16, 17, 18, 19, 20, 21, 22