Государственный строй и право Пскова и Новгорода XII-XV вв.

мои братъ не винова былъ никому жь, и мы отвечали Иволту: мы тобе с тыми

людмы судъ дадимъ по пскои послине, и онъ отвечал: язъ приехалъ въ Псковъ

не тягатсе. И вы посадники Рижкии, и ратмани не даваите воли такимъ

зброднямъ надъ нашимы купцинами, что бы опять не держалъ наших купцинъ

никого, а надобно ему на тыхъ людехъ искати, котории поимали пиво и медъ за

свои пенежи, и онъ пусть едеть ко Пскову, мы ему судъ дадимъ.” Князь

жалуется на попустительство ливонского суда и задержку русских купцов

ливонским. В грамоте подробно излагается суть дела, из-за которого были

задержаны русские купцы, и предлагается рассмотреть дело и наказать

виновного — ливонского купца Иволта.

1.4. Судные грамоты Новгорода и Пскова.

Судные грамоты Новгорода и Пскова были приняты вечевыми собраниями

городов в середине XV в. Они являлись основным источником права для этих

городов до их присоединения к Москве. Новгородская Судная Грамота дошла до

нас в виде отрывка в московской редакции конца 70-х гг. XV в., содержащем

только нормы процессуального права. Псковская Судная Грамота также известна

в единственном списке из сборника, составленного в 1638 г. Находящаяся там

копия Псковской Судной Грамоты была сделана, по всей видимости, с очень

древней рукописи, так как уже переписчик XVII в. не мог воспроизвести

некоторые места оригинала. Этим объясняется неясность многих статей

Грамоты. Грамота была составлена в 1467 г. “по благословению отец своих

попов всех 5 съборов”[31]. Грамота состоит из 120 статей, 108 из которых

были принятыв 1467 г., а остальные были дописаны позже по решению веча.

Некоторые из этих статей были приняты и выполнялись еще задолго до

появления Судной Грамоты.: “Ся грамота выписана из великаго князя

Александровы грамоты и из княж Костянтиновы грамоты...”[32] Князь Александр

— это князь Александр Михайлович Тверской, изгнанный из Твери и княживший в

Пскове с 1327 по 1337 г., а “Костянтин” — Константин Дмитриевич, брат

великого князя московского Василия I Дмитриевича, княживший в Пскове в 1407

и 1412 гг. [33] Кроме грамот этих князей, Псковская Судная Грамота

основывалась на судебной практике и вечевых документах, принятых ранее:

“... и изо всех приписков псковъских пошлин.”[34] Псковская Судная Грамота

возможно вобрала в себя еще один памятник права — Псковскую Правду. Об этом

памятнике упоминается в договорной грамоте 1440 г. Казимира Польского с

Псковом[35]: “аже вчыниться пеня нашым ... кончати по Псковъской Правде и

по целованию.”

2. Гражданское право по Псковской Судной Грамоте.

Гражданское право занимает важное место в нормах Псковской Судной

Грамоты. Право собственности знает деление вещей на недвижимые (“отчина”) и

движимые (“живот”). К недвижимым относились земли, рыболовные участки,

пчельники (“борти”). Защита земельной собственности — одна из важнейших

частей Псковской Судной Грамоты. В статье 9 ПСГ говорится: “А коли будет с

кем суд о земли о полнеи, или о воде, а будет на той земли двор, или ниви

розстрадни, а стражет и владеет тою землею или водою лет 4 или 5, ино тому

исцю съслатся на сосед человек 4 или на 5. А суседи став, на коих шлются,

да скажут как прав пред Богом, что чист, и той человек который послался

стражет и владеет тою землею или водою лет 4 или 5, а супротивень в те

лета, ни его судил ни на землю наступался, или на воду, ино земля его чиста

или вода, и целованиа ему нет, а тако не доискался кто не судил, ни

наступался в ты лета.”[36] То есть земля принадлежала тому, кто ей владел

не менее 4 лет, и при этом не было никаких попыток эту землю у него

отобрать. Статья 10 ПСГ говорит о разборе дел о непригодной для обработки

земли: “О лешеи земли будет суд, а положат грамоты и двои на одну землю, а

зайдут грамоты за грамоты, а исца оба возмут межников, да оба изведутца по

своим грамотам, да пред господою ставши межником межничество сьимут ино им

присужати поле.”[37] Применение этой статьи показано в акте 1483 г. об иске

Снетогорского монастыря к компании сябров, совладельцев-товарищей, которые

сообща владели землей по реке Перерве. Эти сябры были прихожане св. Егория

и еще целого монастыря Гремячинского на Гремячей горе. Снетогорскому

монастырю принадлежала шестая часть реки Перервы, приобретенная им для

проезда. Суд происходил на сенях перед князем Пскова Ярославом, двумя

степенными посадниками и перед сотскими. У Снетогорского монастыря сябры

отняли эту шестую часть. Истцы, старцы Снетогорского монастыря, положили

перед судом “грамоты купчие” на принадлежавшую им полосу в реке Перерве.

Судьи спросили сябров, зачем они отняли землю у старцев. Сябры отвечали:

“То … у нас не Перерва-река, а в той реке у нас вода копаная, а вся вода

наша: а игумену Тарасью и старцем снетогорским в той воде у нас шестой

части нет, и мы им потому проезда не дадим”. “Да положили и свои грамоты

перед соподою”. Значит, юридический казус состоял в том, что сябры

оспаривали у Снетогорского монастыря 1/6 часть канала, проведенного ими по

земле, 1/6 часть которой до прорытия канала принадлежала Снетогорскому

монастырю. Сябры, вероятно, думали, что улучшая землю каналом, они тем

самым приобретали право на всю землю. Прочитав грамоты, судьи дали их

сотскому Клименту и послали его с княжим боярином Четом “воды в Перерве

реке досмотрети”. То есть досмотрели, “да и на луб выписали и перед осподою

положили, да и велись по лубу.” Суд спросил обе стороны: “Снимаете ль с

межников межничьства?” — “Снимаем, господине.” На этом закончилось

следствие. После этого начался сам судебный процесс. Суд спросил старцев

снетогорских: “есть ли у вас, стариков, кто, кому то ведомо, что вам в

Перерве реке шестая часть проезда деля?” Старцы указали старика Терентия

Кудатова, на него сослались и сябры; таким образом, это была ссылка общая

ссылка обоих истцов на одного старожила. После допроса последнего кончилось

дело. Старцев снетогорских “оправихом”, сябров “повинихом и дахом”

Снетогорскому монастырю правую грамоту (“судницу”). После этого были

посланы межники выделить шестую часть реки Перервы на проезд Снетогорскому

монастырю[38]. Статья 10 ПСГ в данном случае обязывает закончить дело

судебным поединком. Подобной же является статья 106 ПСГ: “106. А кто с ким

ростяжутся о земли или о борти, да положат грамоты старые и купленную свою

грамоту, и его грамоты заидут многых бо сябров земли и борти и сябры вси

станут на суд в одном месте, отвечаючи кто ж за свою землю, или за борть,

да и грамоты пред господою покладут, да и межников возмут, и тои отведут у

стариков по своей купной грамоте свою часть, ино ему правда дати на своей

части. А целованью быть одному, а поцелует во всех сябров, ино ему и

судница дать на часть, на которой поцелует.”[39] Статьи 11-12

рассматривают, что делать после судебного поединка: “11. А которои своего

истца перемож(ет)... 12. А которои истець ... там. Ино того человека

повинити, и грамоты его посудить, а правому человеку на ту землю и судница

дати; а подсудничье князю и посадником и сь сотскими взяти 10 денег.”[40]

Кроме наследственной вотчины, Псковская Судная Грамота регулирует и

владение “кормлями” — землями, полученными от республики или от частных лиц

в пожизненное (но не наследственное) владение. Кормли запрещалось продавать

(статья 72 ПСГ): “72. А которому человеку будет кормля написанна в

рукописании, и да грамотами владеть землеными учнет или исадскими, а

продаст тую землю или (и)сад, или иное что, а доличат того человека, ино

ему земля та, или исад, или иное выкупить, а свою кръмлю покрал.”[41] Как

видно из статьи, в случае продажи кормли, ее необходимо было выкупить и

вернуть владельцу, а бывший владелей кормли лишался на нее права.

3. Обязательственное право.

По сравнению с Русской Правдой в Псковской Судной Грамоте более развитая

система обязательственного права. Ему посвящено около трети статей

памятника. ПСГ были известны договоры купли-продажи, дарения, залога,

займа, мены, поклажи, найма помещений, личного найма и изорничества.

3.1. Договор купли-продажи.

Договор купли-продажи недвижимого имущества заключался только в

письменной форме (статьи 10 - 13). Купля — продажа, заключенная в нетрезвом

состоянии могла быть признана недействительной по требованию одной из

сторон: “114. А кто с ким на пьяни менится чим, или что купит, а потом

проспятся и одному исцу не любо будет, ино им разменится, а в том целованиа

нет, не присужати.”[42] Как видно из данной статьи, такое же правило

действовало и во время обмена. В статье 101 утверждалось, что купленное

нельзя вернуть продавцу и нельзя обращаться в суд по этому поводу: “101. О

торговле и о поруке. А кто имет на ком торговли искать, или порукы, или

именного чего, ино того судить на того волю, на ком сочат, хочет на поле

лезеть, или у креста положит.”[43] Но в статье 118 делалось исключение из

общего правила — нельзя было продавать больной крупный рогатый скот: “118.

А корову купить за слюблено, а по торговли телят не сочить, а толка корова

кровью помачивается имет ино тая корова назад воротить, чтобы и денги

заплачены были.”[44]

3.2. Договор дарения.

О договор дарения говорит только одна статья Псковской Судной Грамоты —

статья 100. В ней говорится: “100. А которой человек при своем животе, или

пред смертию а что дасть своею рукою племяннику своему платно или иное

животное, или отчину, да и грамоты даст пред попом, или пред сторонными

людми, ино тому тем даньем владеть, чтобы и ру(ко)писаниа не было.” То есть

дарения признавалось только в том случае, если оно было произведено перед

священником или перед другими людьми. Договор дарения мог заключаться в

письменной или устной форме.

3.3. Залог.

Псковская Судная Грамота проводит четкое разграничение между залогом

недвижимого и движимого имущества (“закладом”). В ней имеется целый раздел

(статьи 28 — 33), относящийся к взысканию денежных ссуд по “закладу” и

“доскам”, то есть по распискам и частным актам. Без записи и заклада иски

признавались на сумму до 1 рубля при условии предъявления “досок”. При

ссудах свыше 1 рубля надо было составлять запись либо принимать заклад,

зарегистрированный в особых закладных досках. В статье 28 ПСГ говорится:

“28. А кто на ком имет сочить съсуднаго серебра по доскам, а сверх того и

заклад положит, ино воля того человека, кто имет серебра сочить по закладу,

хочет сам поцелует да свое серебро возмет, а хочет заклад ему у креста

положит, и он поцеловав да свой заклад возмет, а поле через заклад не

присужати, а закладных доск не посужати.”[45] То есть если человек сможет

доказать при помощи “досок” и заклада, что он действительно давал имущество

или деньги в долг, то он имеет право взять с ответчика ссуженные ему

деньги, отдав при этом заклад. В делах подобного рода запрещалось

присуждать судебный поединок. По Псковской Судной Грамоте разрешалось

возбуждать уголовные дела о залоге без наличия “досок” или заклада на

сумму не более 1 рубля: “30. А кто имет дават серебро в заим, ино дати до

рубля без заклада и без записи а болши рубли не давати без заклада и без

записи. А кто иметь ... ти ссуда серебра по доскам без заклада боле рубля,

ино того доска повинити, а того права, на ком сочат.”[46] В статье 31

говорится о том, что должник может отказаться отдавать долг в том случае,

если стоимость вещи, отданной в залог, равнозначна или больше ссуженной

суммы: “31. Хто на ком имет ссуднаго серебра по доскам, а сверх того и

заклад положит на него платной или доспех, или конь, или иное што назрячее

и животное, а тот заклад того серебра не судит, чего ищет, отопрется своего

закладу, а молвит так: у тебе есми того не закладал, а у тебе есми не

взимал ничего ж, ино кто ищет тому человеку тем закладом владети, а тот

прав, на ком сочат.”[47] Заимодавцам предоставлялись льготы по сравнению с

должниками. Например, если за должника поручится человек, а потом

заимодавец начнет требовать деньги с поручителя, то долг считается

выплаченным только в том случае, если в городском архиве есть об этом

запись: “32. А которой человек поручится за друга в серебре, а имет тот

человек сочит на поручнике своего серебра, и тот истец по ком рука дана,

вымет против своего исца рядницу, а молвит так: аз, брате, тобе заплатил то

се(ре)бро за тою рукою, а у мене и рядница што ему не сочить истьцу на исце

того серебра, ни на поручники, ино тая порядня повинить, аже в лары не

будет в ты ж речи, а исцу знати поручника в своем серебре, кто по ком руку

дал.”[48] К тому же запрещалась порука за должника, долг которого превышает

1 рубль: “33. А поруке быть до рубля, а болши не быти рубля.”[49] Подобным

же образом решались дела о деньгах, отданных для торговых оборотов, если в

городском архиве не было копии расписки, прдъявленной суду: “38. А кто имет

на ком сочит торговых денег по доскам, тот человек противу положит рядницу,

а в рядницы будет написано о торговли же, а противу тои рядницы не будет во

Святеи Троицы в лари в те ж речи другой, ино тая рядница повинити.”[50]

3.4. Договор займа.

Для признания действительным договора займа на сумму больше 1 рубля

необходимо было, чтобы он был заключен в письменной форме и обеспечивался

записью и закладом: “30. А кто имет дават серебро в заим, ино дати до рубля

без заклада и без записи а болши рубли не давати без заклада и без записи.

А кто иметь ... ти ссуда серебра по доскам без заклада боле рубля, ино того

доска повинити, а того права, на ком сочат.”[51] Псковской Судной Грамоте

был известен институт поруки, но поручаться можно было только за ссуду не

больше 1 рубля: “33. А поруке быть до рубля, а болши не быти рубля.”[52] В

Псковской Судной Грамоте есть ряд постановлений, которые касаются процентов

по займу и указывают на развитую систему ростовщических отношений. В статье

73 указывалось, что заимодавец имел право взять проценты с долга только

после того, как представит суду расписку о ссуде денег: “73. А которому

человеку на ком будет имание по записи, да и гостинец будет писан на

записи, а приидет зарок, ино ему явит господе о своем гостинце, ино и по

зароки ему взять свои гостинець; а толко не явит зарок господе, гостинца

ино ему не взять по зароке.”[53] Заимодавцам запрещалось раньше срока брать

проценты с ссуды, если это не было желанием должника: “74. А кто почнет

имать своего исца в своем сребре до зарока, ино ему гостинца не взять. А на

коем сребро имати, и тот человек до зароку учнет сребро отдавать, кому

виноват, ино гостинца дать, по счету ему взять.”[54] Если должник не смог

или не захотел вовремя заплатить проценты по долгу, то все судебные

издержки должен был выплачивать он: “93. А у кого стулится должник в

записи, а на зарок не станет, или изорник в записи будет, а учнет тулится,

а что учинится проторы или приставное, или заповедь, ино все платить

виноватому, кто тулится, и железное.” [55]

3.5. Договор поклажи.

Псковской Судной Грамоте был известен “договор поклажи” — хранения

имущества. Судебные разбирательства по этим статьям производились только в

том случае, если претензии были подкреплены ”записями” — юридически

заверенными актами: “19. А кто имет искати зблюдениа по доскам безимено,

старине, ино тот не доискался.”[56] При отдачи имущества на хранение по

экстренным причинам — отъезде за границу, пожаре или разграблении дома “по

грехом ... род ополчится” — человек должен был не позже, чем через неделю

после приезда из-за границы или пожара, подать иск в суд о возврате

имущества: “16. А о зблюдении, кому ... в пожару или по грехом на кого род

ополчится, а у того времяни что кому даст на зблюдение, а имет просит

своего, и тот человек запрется, у него взем, ино кому искат, явити ему. 17.

... чюжой земли приехав или под пожар за неделю или по грабежу, и тот имет

записатся, ино тот суд судить на того волю ... хочет сам поцелует, или на

поле лезеть, или у креста положит своему исцу.”[57]

3.6. Договор найма имущества.

В Пскове, как в крупном торговом городе, был развит договор найма

имущества — складских помещений, амбаров, квартир для приезжих купцов и

прочего. Естественно, что все это должно было найти отражение в Псковской

Судной Грамоте. Но из всех статей Псковской Судной Грамоты только одна

напрямую относится к договору найма имущества: “103. А подсуседник на

государи (с)судьи или иного чего волно искати. А которому с ким суплетка

была записью или закладом, и потом тот человек, которой в записи был или

заклад закладывал кому, да учнет на том же чего искать, ссудья или

зблюденья, или иного чего, по доскам, или торговли, ино то судить судом по

псковской пошлине.”

3.7. Договор личного найма.

В Псковской Судной Грамоте также есть статьи о личном найме,

заключавшемся с различными работниками. Наем ремесленников в XIV-XV вв.

получил широкое распространение. В Псковской Судной Грамоте есть несколько

статей, регулирующих отношения между нанимателями и наймитами. В статье 39

говорится, что наймит обязательно должен получить плату за свою работу, а

если он ее не получает, то имеет право получить ее через суд: “39. А

которой мастер плотник или наймит отстоит свой урок и плотник или наймит

... свое дело отделает ... на государех и взакличь сочит своего найма.”[58]

Наймит имел право искать платы за свою работу даже в том случае, если он

расторгнул договор с нанимателем, но в этом случае ему должны были

заплатить меньшую сумму: “40. А которой наймит дворной пойдет прочь от

государя, не достояв своего урока, ино ему найму взяти по счету, а сочит

ему найма своего за год, чтобы 5 годов, или 10 год стоявши, и всех тых ему

год стоявши найма сочить как отиде за год сочить, толко будет найма неймал

у государя, а толко поидет болши года, ино им не сочити на государех.”[59]

Как видно из приведенной статьи наймит терял это право, если не обращался в

суд в течение года. Если наймит, разорвав договор с нанимателем раньше

времени, заявит в суде, что он выполнил всю работу, на которую нанимался,

то такое дело решалось рассмотрением договора о найме: “41. А которой

наймит плотник, а почиет сочить найма своего на государи, а дела его не

отделает, а поидет прочь, а ркучи так государю, у тебе есми отделал дело

свое все, и государь молвит: не отделал еси всего дела своего, ино государю

у креста положыть чего сочить, или государь сам поцелует, аже у них записи

не будет.”[60]

Много статей в Псковской Судной Грамоте посвящено регулированию отношений

между землевладельцами и аредаторами-изорниками. Например, аренду запрещено

было прекращать в любой день года, кроме Филиппова заговенья. Если же

землевладелец захочет прекратить аренду раньше или позже Филиппова

заговенья, то он лишался на год половины арендной платы, а изорник мог еще

год продолжать арендовать землю: “42. А которой государь захочеть отрок

дати своему (и)зорнику или огороднеку, или кочетнику, ино отрок быти о

Страницы: 1, 2, 3, 4, 5, 6