Тесты. Тесты по выявлению личностных диспозиций

Тесты. Тесты по выявлению личностных диспозиций

Санкт-Петербургский государственный университет культуры и искусств

Курсовая работа по предмету

Методика социально-педагогического эксперимента

На тему

“Тесты. Тесты по выявлению личностных диспозиций”

Выполнил студент 3 Курса 310 группы

Факультета культуры семьи и детства

Сирота Г.Н.

Санкт – Петербург 2002

К началу XX в. практические потребности изучения преобладающих

способностей человека были сформулированы в виде научной проблемы

исследования индивидуальных различий. Эта проблема и дала импульс к

появлению первых тестов. Ф. Гальтон, известный английский ученый, в

течение 1884—1885 гг. провел серию испытаний, в которых посетители

лаборатории в возрасте от 5 до 80 лет могли за небольшую плату

проверить свои физические качества (силу, быстроту реакции и др.),

ряд физиологических возможностей организма и психических свойств -

всего по семнадцати показателям. В число последних вошли показатели

роста, веса, жизненной емкости легких, становой силы, силы кисти и

удара кулаком, запоминаемости букв, остроты зрения, различения

цвета и другие. По полной программе было обследовано 9337 человек.

Ф. Гальтон писал, что практика вдумчивого и методичного

тестирования — не фантазия; она требует рассмотрения к

эксперимента.

Дж. Кэттелл, по-видимому, первым увидел в тестах средство

измерения, казалось бы, не измеряемых свойств человеческой психики.

В работе, опубликованной в 1890 г., он дал список 50 лабораторных

тестов, которые сейчас бы назвали не тестами, а контрольными

заданиями. Эти задания обладали только двумя из известных сейчас

требований к тестам - имелась инструкция по их применению и

подчеркивался лабораторный (т. е. научный) характер испытаний. В

частности, указывалось, что лабораторию следует хорошо оборудовать,

в нее не допускаются зрители во время тестирования; все испытуемые

одинаково инструктируются, они должны хорошо усвоить, что и как

нужно им делать.

С момента первых публикаций Ф. Гальтона и Дж. Кэттелла идея

тестового метода сразу же привлекла к себе внимание ученых разных

стран мира. Появились первые сторонники тестов и первые же

противники. В числе сторонников были: в Германии — Г. Мюнстерберг,

С. Крепелин, В. Онри, во Франции — А. Бине, в США — Дж. Гилберт и

другие. Это были исследователи нового типа, стремившиеся связать

психологию тех лет с запросами практики. Однако стремление к

прикладным исследованиям в психологии прошлого расценивалось как

отход от науки. Дж. Кэттелл, например, сообщал, что он начал свои

первые тестовые лабораторные исследования индивидуальных различий в

1885 году, но публиковаться не мог из-за противодействия В. Вундта.

Научный статус тестов не был определен, возможность измерений

в психологии подвергалась сомнению. Психология переживала трудный

период: она уже не могла развиваться на старой основе, но и не

научилась еще смотреть на мир по-новому.

Начало 30-х годов 20 в. характеризуется широким

использованием тестов во многих странах. В отечественной истории

тестов начало 30-х годов характеризуется интенсивным и

неконтролируемым использованием тестов в системе народного

образования и в промышленности. Практика, как это часто бывает,

опережала теорию. Массовые тестовые обследования не подкреплялись

серьезной проверкой качества инструментария, решения о переводе

некоторых учащихся в классы для умственно отсталых детей

принимались на основе коротких тестов без учета других факторов,

влияющих на результаты проверки. В промышленности на основе таких

же тестов делались попытки классификации работников по различным

профессиям, без внимательного учета личных склонностей и интересов.

Ввиду надвигавшейся тестомании и ряда причин субъективного

характера было принято известное постановление «О педологических

извращениях в системе наркомпросов» (1936), наложившее запрет на

применение бессмысленных (как там отмечалось) тестов и анкет. Это

постановление, по мнению А. Н. Леонтьева, А. Р. Лурия и А. А

Смирнова, получило в последующие годы неправомерно расширительное

толкование и привело к отказу от разработки научно обоснованных

методов психологической диагностики личности.

В те годы были, однако, и другие выступления — в пользу

тестов, Так, известный советский психолог М. Я. Басов говорил: «Я

думаю все же, что эта долгая, подчас острая критика тестовой

методики... в конце концов, приведет не к ниспровержению, не к

упразднению этой методики, а напротив, к ее упрочнению и к ее

утверждению в определенных границах, в которых она, очевидно, имеет

полное право на применение и существование».

Тем не менее начиная с указанного периода критика тестов

приобрела широкий размах и вышла за рамки чисто научных дискуссий.

В печати появился ряд публикаций, в которых тесты отвергались, как

говорится, «с порога». В США, например, против использования тестов

выступали представители основных групп населения США — взрослые и

дети, белые и негры, рабочие и управленческий персонал, а также

представители национальных меньшинств.

В серии проведенных исследований по социальным последствиям

тестирования выяснилось, что 37% опрошенных возражали против

использования тестов при поступлении на работу, 50% — при

продвижении по службе, 25% — против использования тестов в школе.

Случаи нарушения этики в использовании тестов оказались столь

злободневными, что ими вынужден, был заняться конгресс, устроивший

специальные слушания по этому делу. В результате было принято

решение, осуждающее неэтичное использование тестов, практику

вторжения в частную жизнь, как идущую вразрез с моральными нормами.

В августе 1966 г. в сенате США обсуждалось предложение о полном

запрещении тестов, но это предложение не было поддержано

большинством.

В зарубежной литературе выделяется несколько источников

критики тестов. Первый источник психолог С. Брим усматривает в

личностном портрете критиков, в числе которых чаще других

оказываются те, кто не склонен к самопознанию и интроспекции,

авторитарен в межличностных отношениях, нетерпим к мнению других и

возражает против всяких социальных перемен. Как правило, в США эти

лица примыкают к правым политическим группам, требующим запрещения

тестов. Второй источник критики этот же автор видит в системе

социальных ценностей, имеющей свои корни в отношении к вопросам

равенства людей. Если в обществе одобряется принцип открытого

соревнования его членов, то в каждом поколении на передовые позиции

должны выдвигаться наиболее талантливые люди. В таком обществе

каждый должен иметь возможность внести свой вклад в соответствии со

своими способностями. Последние должны быть оценены, и потому

ориентация на этот принцип создает благоприятное отношение к

тестам. Третий источник является, по мнению Р. Кэттелла, следствием

эмоционального и сентиментального отношения людей эстетического и

нарцистического типа против всякой попытки представить "уникальную,

художественную личность» в виде формул и т. п. Четвертый источник

критики является научным и касается недостатков тестового метода.

В 30-е годы случилось так, что психотехника не оправдала

возлагавшихся на нее надежд в смысле заметного повышения

производительности труда. Она и не могла это сделать, потому что на

том сравнительно низком уровне промышленного развития прогресс в

значительной мере зависел от уровня индустриализации и

автоматизации производства. При достижении необходимого уровня

развития средств производства человеческий фактор вновь начинает

играть ключевую роль. Вот почему именно в последние годы стал

заметно увеличиваться поток прикладных психологических

исследований, нацеленных, в частности, на повышение эффективности

человека-оператора в управлении сложными техническими системами.

Соответственно возросла роль психофизики, психометрии, прикладной и

инженерной психологии, психологии труда и безопасности,

экспериментальной психологии, научно обоснованной профориентации и

профотбора. Вместе с этим опять возросло и значение тестов.

Хотя в 30-е годы практическая работа по тестам затормозилась,

научное изучение действительных возможностей этого метода в нашей

стране не прекращалось. Часть тестов применялась под видом

контрольных заданий, испытаний и, наоборот, различные испытания

нередко назывались тестами. Суть вопроса, разумеется, не в

названиях, а в принципиальных отличиях.

Первое отличие состоит в том, что тест является научно

обоснованным методом эмпирического исследования в психологии и в

ряде других наук. Важная мысль К. Маркса о том, что одна

экономическая эпоха отличается от другой не тем, что она

производит, а тем, каким способом она это делает, относится в

полной мере и к психологической науке. В период зрелости в ней, как

и везде, все большее внимание направляется на способы познания и на

критерии обоснования истинности знания.

Второе принципиальное отличие связано со сравнительно новой

ролью теста как инструмента теоретического исследования в таких»

например, направлениях психологии, как изучение личности,

способностей. Здесь использование тестов позволило преодолеть

методологический тупик, в котором оказались авторы многочисленных

теорий, концепций, интуитивных догадок и иных умозрительных

построений» не видевших способа обоснования истинности своих

суждений. Непосредственное же обращение к практике как критерию

истины дает нередко противоречивые результаты, ибо действительная

научная аргументация практикой требует определенного

структурирования, опосредования, абстрагирования последней и, кроме

того, методической вооруженности исследователя.

Только в последние годы в психологии стала широко

осознаваться задача согласования теоретических конструкций с

эмпирическими результатами, для чего стали необходимыми методы,

позволяющие это делать без заметной потери качества такого

согласования. Тесты являются сейчас, по-видимому, наиболее развитой

в научном отношении частью методического арсенала, позволяющего

адекватно скреплять теорию с эмпирией, в соответствии с некоторыми

известными стандартами качества информации. Именно такое понимание

тестов все в большей мере начинает утверждаться в новейшей

отечественной и зарубежной литературе.

Обоснование качества результатов психологических исследований

требует нередкого обращения к вне психологическим понятиям и

критериям: философским, логическим, математико-статистическим. В

частности, философский элемент в теорию психологических измерений

вносит известный тезис о неизбежности погрешности измерений.

Критики психологических тестов нередко апеллируют к этому тезису

как к основанию принципиальной порочности тестов в смысле точности

измерений. Неточные измерения, считают они, науке вообще не нужны.

При этом как-то забывается, что формой преодоления этого

философского скепсиса является тезис о возможности приближенного

измерения с достаточно приемлемой точностью. Применение на практике

последнего тезиса позволило получить, например, в физике те

фундаментальные результаты, которыми эта наука по праву гордится.

Не вдаваясь в детальный анализ концепции надежности,

необходимо отметить ее связь с понятием «тест». Действительный

отход от упрощенного понимания тестов требует наполнения

интересующего нас понятия элементами научного языка, восхождения на

более высокую ступень абстракции. Концепция надежности составляет

одну из основ переосмысления сущности теста, а также одну из

характеристик его качества. Без упоминания о надежности определение

теста не имеет смысла, ибо тогда пропадает одна из тех самых

differentia specifica» о которых говорил К. Маркс.

С появлением корреляционного анализа (в начале XX в.) были

предложены три основных методических подхода к определению

надежности теста. Это — повторное тестирование, использование

параллельных форм одного и того же теста и, наконец, однократное

тестирование с последующим разбиением матрицы исходных результатов

Х на две или большее число частей. За показатель надежности

принимается значение коэффициента корреляции.

Заметно позже появились попытки теоретического осмысления

этой концепции. Исходным пунктом всех построений является уже

упоминавшийся тезис о неизбежности погрешности измерений и, как

следствие, признание множественности возможных причин искажения

истинного результата измерения.

Как результат факторно – аналитического переосмысления

концепции надежности и гомогенности теста родилась новая технология

расчета коэффициента надежности теста. Ее появление надо

рассматривать как реакцию на неприемлемость и искусственность ряда

таких условий и ограничений, как например параллельность форм

одного и того же теста, равенство дисперсий всех высказываний,

одинаковая их коррелируемость друг с другом и др. Д. Армор

использовал известный факт корреляции тестовых высказываний между

собой и стал рассматривать ее как аргумент, статистической функцией

которого является надежность теста.

Если все высказывания измеряют один и тот же признак

(свойство), то для фиксированного их числа чем больше корреляция

между ними, тем более надежен тест. С другой стороны, высокая

корреляция обеспечивает хорошую факторизуемость корреляционной

матрицы (R) и, следовательно, является залогом выделения такого

одного фактора, который может объяснить связь большей части

дисперсии в R. Следовательно, надежность тестов должна быть связана

с результатом факторного анализа. Предложенная этим автором формула

оказалась сравнительно простой:

[pic]

где ( — коэффициент надежности теста; k — число высказываний;

(1 — наибольшее значение корня, получаемое при решении

характеристических уравнений вида /R—((J/=0.

Помимо надежности в понятие «тест» входит и концепция

валидности. Поскольку в психологии нередки случаи увлечения

точностью измерения неточно выделенных свойств, соотношение между

надежностью и валидностью можно образно представить в виде кучной

стрельбы, но несколько в стороне от центра мишени, т. е. стрельба

из оружия вполне надежного, но прицел стрелок выбрал не совсем

точно.

Современный тест — это не только надежный, но и валидный

тест, однако, не на все случаи жизни, а разработанный для

конкретной цели. Нет тестов вообще надежных и валидных. Эти

качества характеризуют не только инструмент измерения, но

обязательно характер, цель и время его применения. В историческом

разрезе концепция валидности, так же как и надежности, начиналась с

наивного предположения о том, что метод "работает", т. е. каждый

создаваемый тест рассматривался как валидный, примерно так, как

если бы каждая создаваемая социологами анкета будто бы годилась для

решения поставленных задач. Первые же проявления действительно

научной критики развенчали эту, по сути, «веру» в валидность. Они

же стимулировали поиск. Привлечение к созданию тестов известных

ученых было для научной общественности в начале века гарантией

убедительности обоснования валидности как бы по авторитету. Но это

был дотеоретический, доэмпирический, по существу, донаучный этап

оценки качества тестов.

Поскольку в те годы тесты разрабатывались исключительно для

решения практических проблем, эмпиризм и соответствующая ему

методология стали главными для обоснования качества инструментария.

Это особенно проявилось в создании тестов для решения кадровых

проблем: профотбора, профориентации, профконсультации, а также

распределения принятого контингента по специальностям и отделениям

внутри производства или учебного заведения.

С точки зрения истории можно выделить два основных,

эмпирических подхода к валидизации тестов. Первый назовем

прогностическим. Его логика такова. Если те, кто хорошо работают

(по критерию У), показывают высокие результаты по какому-либо тесту

(X), значит, здесь есть связь, быть может и причинная. Иначе

говоря, У, вероятно, зависит от X. Отдавая предпочтение при приеме

на работу тем, у кого выше результаты по X, предполагается, что они

покажут и более высокую производительность труда. Ожидания такого

рода часто сбываются, но в различной степени. Другой подход к

эмпирической валидизации тестов основан на использовании экспертных

оценок. Здесь логика еще проще, - если эксперты (множество

авторитетов) согласованно считают одних более способными, других —

менее, значит «это так». В случае, когда результаты теста указывают

на сходную тенденцию, т. е. данные по тесту коррелируют с данными

экспертизы, то принимается, что тест валидный и его можно далее

применять и в других подобных ситуациях. Так проводилась

валидизация первого теста для измерения интеллектуальных

способностей, а в наше время — некоторых тестов для измерения

социальных потребностей молодежи.

Развитие тестов в тесных рамках эмпиризма не могло

продолжаться долгое время. Без теоретического мышления, как

указывал Ф. Энгельс, невозможно связать между собой хотя бы два

факта природы или уразуметь существующую между ними связь.

Обращение к внеэмпирическим критериям истинности было неизбежным.

Отсюда последовали такие подходы к валидизации, в которых теория

сочеталась с эмпирией. В качестве примера можно взять важную для

традиционной психологии область научных конструктов, ключевых

психологических понятий. Именно понятия и конструкты стали основным

предметом многих исследований с помощью тестов. Последние призваны

уточнить эмпирический состав индикаторов (высказываний),

соответствующих таким конструктам-понятиям, как личность,

темперамент, интеллект, экстраверт и многих других. В современной

психологии они стали предметом эмпирического исследования, и

делается это с целью фундаментального обоснования практической

значимости теоретических суждений.

Теперь пора ответить на последний вопрос, — что же такое

современный психологический тест? Это теоретически и эмпирически

обоснованная система высказываний (заданий), позволяющая получить

измерения соответствующих психологических свойств. Теоретическое

обоснование предполагает всесторонний анализ теста и результатов

его применения в свете известных достижений современной

психологической науки. Эмпирическое же обоснование связано с

обращением к опыту, измерениям и эксперименту.

Здесь может возникнуть ошибочная ассоциация с неопозивистским

принципом верификации. Этому способствует наличие в обоих случаях

требования эмпирического согласования теоретических концепций

Страницы: 1, 2