Русская средневековая эстетика

специального подробного освещения. В тяжкие для Руси времена монголо-

татарокого нашествия не замолкал голос народного творчества, хотя развитие

многих художественно-эстетических начал домонгольской Руси было заглушено,

остановлено, многие достижения древнерусской художественной культуры были

физически уничтожены нашествием. Все помыслы и духовная жизнь русского

народа сфокусировались на основных идеях: освобождения русских земель от

татарского ига, политической необходимости объединения отдельных княжеств

вокруг Москвы.

Лейтмотивом художественных произведений становится плач по родной земле,

горькое воспевание ее красот и былой свободы, которую необходимо обрести

вновь, возродить красоту родной земли, ее культуру. Основным жанром

становится оригинальная историческая повесть, вобравшая в себя совокупность

исторических, политических, нравственных и эстетических идей. Среди

многочисленных повестей той эпохи наиболее существенны в аспекте нашего

рассмотрения «Повести о Калкской битве», «Повесть о разорении Рязани

Батыем», «Задонщина», «Сказание о Мамаевом побоище», «Летописная книга о

Куликовой битве», «Слово о житии Дмитрия Донского», многочисленные рассказы

о нашествии Тамерлана, Тохтамыша, Шелкановщине и т. д.

В этих повестях с потрясающей силой запечатлены идеи национального

самосознания, художественно-поэтическая стихия русского фольклора, отражена

нравственно-эстетическая (а не только политическая) идея красоты подвига,

борьбы с врагом, отмщения за поруганную землю. Так, в «Повести о разорении

Рязани Батыем» рассказывается современником событий: «И стал воевать царь

Батый окаянный Рязанскую землю... И осадил град, и бились пять дней

неотступно, Батыево войско переменялось, а горожане бессменно бились...» Но

не равны были силы, и татары захватили Рязань, «...пришли в церковь

соборную пресвятой Богородицы, и великую княгиню Агриппину... со снохами и

прочими княгинями посекли мечами, а епископа и священников огню предали —

во святой церкви пожгли... и весь град пожгли, и всю красоту прославленную,

и богатство рязанское... — захватили... И не осталось во граде ни одного

живого: все равно умерли и единую смертную чашу испили...»

Противостоит в «Повести» Батыю один из вельмож Рязанских, Евпатий

Коловрат, бывший во время разорения Рязани в Чернигове. Собрав небольшое

войско, Евпатий внезапно напал на станы татарские: «И бил их Евпатий так

нещадно, что и мечи притупились, и брал он мечи татарские и сек ими.

Почудилось татарам, что мертвые восстали». Все силы свои бросил Батый на

Коловрата. «Евпатий же был исполин силою... И стал сечь силу татарскую, и

многих тут знаменитых богатырей Батыевых побил, одних пополам рассекал, и

других до седла разрубал. И возбоялись татары, видя, какой Евпатий крепкий

исполин».

Но не вся Русь была захвачена Золотой Ордой, северные города Новгород,

Псков и другие не были захвачены татарами. Там создавалось величавое,

мужественное, предельно лаконичное с точки зрения художественного

убранства, цельное по эстетической концепции, несколько суровое по

нравственно-эстетическому идеалу, добротное искусство. Там в XIV веке

творил великий мастер Феофан Грек. Византийское происхождение не помешало

ему глубоко и органично постичь и развить национальные традиции Древнего

Новгорода. Росписи, фрески Феофана Грека стали шедеврами мирового

искусства. Они потрясают экспрессией, яркой индивидуальностью образов,

динамизмом, глубоким психологизмом, раскрытием внутреннего мира «старцев» и

других традиционных ликов христианской мифологии (например, его фрески

церкви Спаса-Преображения в Новгороде, 1378).

Классической формой русского средневекового искусства стала икона. Именно

в этой форме древнерусское искусство стало всемирно известным.

«Древнерусское искусство совершает победное шествие по всему миру,— пишет

академик Д. С. Лихачев в предисловии к «Изборнику». Музей древнерусской

иконы открыт в Реклингхаузене (ФРГ), а особые отделы русской иконы — в

музеях Стокгольма, Осло, Бергена, Нью-Йорка, Берлина и многих других

городов» .

Древнерусская икона во всём мире признана созданием русского

национального коллективного гения, многих поколений художников-иконописцев.

Объединенные единой композицией в иконостас (явление чисто русское), иконы

обретают новое художественно-эстетическое качество, выражая целостную,

многогранную, многоплановую идейно-эстетическую концепцию, рассказывая и

передавая зрителю картину жизни божественной и земной, раскрывая

«философию» духовного и телесного начал. Художественно-изобразительный

стиль новгородских икон XIV—XV веков становится чрезвычайно поэтичным.

Сохраняя поэтический мир русской сказки (например, «Чудо о Флоре и Лавре»,

«Святой Георгий»—иконы XV века), новгородские иконы обретают чрезвычайную

разработанность цветовой гаммы, сложность и утонченность композиции,

изумительную изысканность и легкость кисти.

После Куликовской битвы, победы над татарами, началась активнейшая

художественная жизнь Москвы, ставшей центром объединения русских земель.

Именно в это время на высокой патриотической волне русской духовной

жизни поднялось и расцвело искусство Андрея Рублева, прославившего Русь

бессмертными произведениями. Как представитель московской школы живописи,

близкий по духовным устремлениям к Сергию Радонежскому, идейному

вдохновителю Куликовской битвы, Андрей Рублев языком иконографии гениально

выразил реально-исторические идеалы русского народа в его борьбе за

объединение русских земель, освобождение от татаро-монгольского ига.

Традиционные религиозные образы в его творчестве (иконы Благовещенского

собора в Кремле, «Спас», «Архангел Михаил», «Апостол Павел» Звенигородского

чина, «Троица», росписи Успенского собора во Владимире и др.) наполнены

новым, нравственно-философским содержанием, глубоко человечны.

Всепокоряющая гармония, победа добра над злом как необходимое разрешение

противоречий, глубокое спокойствие и сила, высокая одухотворенность,

поэтическая просветленность отличают творения великого мастера.

Эстетическая мысль в ее теоретическом аспекте в XV—XVI веках развивается

в основном в связи с поэтическими идеями нерушимого единства и целостности

Русского государства, политической публицистикой, а также идеологической и

политической борьбой русской церкви с различными ересями, имевшими большое

влияние на формирование и эстетического сознания. Представители ересей

всенародно, вслух обсуждали проблему нравственно-эстетического идеала в

связи с образом жизни русского духовенства. Так, на рубеже XV—XVI веков

развернулась острая борьба «нестяжателей» во главе с Нилом Сорским против

монастырского землевладения. Теоретиком противоположной точки зрения

выступил Иосиф Волоцкий, известный борец с «еретиками». Распространились

идеи иконоборства. Утверждая аскетизм, высокую, строгую нравственность, Нил

Сорский отвергал и красоту земную, в том числе и иконопись, развивая идеи

Новгородско-московской ереси конца XV— начала XVI веков. Иосиф Волоцкий

выступил защитником иконописания, отстаивая главным образом религиозно-

содержательную значимость икон. Борьба была столь острой, что стала

предметом обсуждения на Стоглавом Соборе 1551 года.

Собор постановил считать иконописание важнейшим государственным делом;

церковные власти должны всячески способствовать и помогать иконописцам,

почитать их «паче простых человек». За образец иконного творчества было

взято наследие Андрея Рублева.

В постановлении подчеркивалось значение нравственного облика живописца,

которому подобает быть-«... смирену кротку благовейну непразднословцу

несмехотворцу несварливу независтливу непьяницы неграбежнику неубийцу

наипаче же храните чистоту душевную и телесную со всяцем опасением».

Внимание и светских, и церковных властей к проблемам «живописания»

усиливалось, началась разработка точных «подлинников»; регламентировавших и

конкретизировавших атрибуты святых и иконописных образов. Эстетическая

теория в целом оставалась еще в рамках церковной идеологии. Переход к

обоснованию светских форм творчества отчетливо наметился в следующем, XVII

столетии.

РУССКАЯ ЭСТЕТИЧЕСКАЯ МЫСЛЬ XVII ВЕКА

При исследовании теоретических проблем истории эстетической мысли,

выявлении диалектики эстетических идей, генезиса их развития особая роль

выпадает на долю так называемых «переходных периодов», представляющих

начало смены старых, устойчивых художественно-эстетических систем, с

устоявшимися художественными традициями, сложившимся стилем, отработанной

многими поколениями художников техникой исполнения и т. д. Одним из таких

периодов в истории русской эстетической культуры был XVII век, в

особенности вторая его половина, когда медленно, но неуклонно начала

меняться древнерусская художественно-эстетическая система, на протяжении

веков создавшая непревзойденные шедевры во всех сферах художественной

деятельности.

Век крупных экономических и общественно-политических изменений, открытых

народных восстаний, войн, государственно-политических и церковных реформ,

сопровождающихся расколом церкви, развития связей с Западом — вся

интенсивнейшая политическая, экономическая и духовная жизнь того времени

породила острую борьбу идей во всех сферах культуры, в том числе и в

области эстетической мысли. Глубокие противоречия присущи этому сложному

переходному периоду, с которого начинается «новый период русской истории».

В эстетической сфере эти противоречия связаны в первую очередь со

стремлением примирить начавшийся активный процесс «обмирщения» культуры,

появления светской оригинальной литературы, светского обучения, усиление

роли науки с господством церковной идеологии и культуры. XVII век явился

одновременно и завершающим этапом древнерусской культуры и началом культуры

нового времени. Из новых острых потребностей времени рождалось исторически

обусловленное требование изменения старых канонов, религиозной эстетики,

возникновение новых форм художественной культуры, а также новых понятий в

эстетическом сознании и новых критериев оценки.

Из многочисленных факторов, влиявших на развитие русской эстетической

мысли XVII века, так или иначе определявших характер ее развития и

особенности, природу эстетических идей, выделяются следующие: активизация

социально-политической мысли, связанная с событиями так называемого

«смутного времени» и их осмыслением в философском, социологическом,

этическом и эстетическом аспекте, особенности реформы церкви и

старообрядческого движения (раскол церкви), попытки теоретического

обобщения потребностей художественно-эстетического движения века,

начавшееся «обмирщение» культуры, развитие светских начал, первых шагов

русской «просветительской» философии и культуры в целом.

Эстетическая мысль первой половины XVII века связана с попыткой

теоретически объяснить события «смуты», критикой правителей, утверждением

чувства ответственности всех и каждого за судьбу родины. Поворот социально-

общественной мысли в критическую сторону, смелость многих авторов в

исследовании реальных исторических событий, оценка действий конкретных

исторических лиц, участие в литературном процессе не только представителей

господствующих классов, духовенства, но также представителей посада,

служилых людей привели к открытиям и новых эстетических ценностей. На

первый план среди различных видов литературы и искусства выступают

исторические повести, а в них — характеристика, часто весьма

противоречивая, многосторонняя, действительных исторических лиц и событий.

«Начало XVII века было временем, — по мнению Д. С. Лихачева,— когда

человеческий характер был впервые «открыт» для исторических писателей,

предстал перед ними как нечто сложное и противоречивое» . До XVII в.

проблема «характера» вообще не стояла в повествовательной литературе.

Глубокий интерес к человеку, его внутреннему миру, мотивам поведения, его

личной ответственности за все происходящее пронизывают мировосприятие

авторов «Повести 1606 г.», сочетающей стиль официальных исторических грамот

с впечатляющими чертами живого психологического анализа. «Иное сказание»,

«Плач о пленении и о конечном разорении превысокого и пресветлейшего

московского государства», «Сказание» Авраамия Палицына, где дана глубоко

психологическая, противоречивая характеристика царя Бориса, сочинения

Шаховского, «Хронограф» (второй редакции), «Временник» Ивана Тимофеева,

«Словеса» Ивана Хворостинина, «Повести» князя И. М. Катырева-Ростовского и

другие книжные памятники и исторические повести сохранили живой, ощутимый

облик эпохи.

С увлеченностью первооткрывателей, стремясь к объективности и

многосторонности, писатели в разных жанрах дают ярчайшие характеристики

описываемых героев. Образы Грозного, Бориса, Григория Расстриги, Гермогена

в плетении словес Авраамия Палицына; иронический характер Ивана Фуникова в

народном стихе «Послание дворянина дворянину»; недюжинные характеры

самобытных казаков в «Повести об Азовском осадном сидении донских казаков»;

мирской, русской женщины в «Житии Юлиании Лазоревской», героя-полководца

Скопина-Шуйского в «Писании о представлении и о погребении князя Михаила

Васильевича, рекомого Скопина» и лиро-эпических народных песнях — всюду

крупным планом выступают характеры героев, психологические пружины их

действий и поступков.

С открытием характера, внутреннего мира личности органически связана

другая важнейшая особенность эстетического сознания первой половины века —

тенденция к максимальному использованию эстетического арсенала фольклора в

памятниках письменности, по существу, слияние элементов народной поэзии, с

древнейших времен выражавшей вкусы широких народных масс, с книжной

литературой, с принципами ее художественного изображения. Многостороннее

влияние фольклора на профессиональную литературу вносит существенно новое в

сам метод отображения действительности, в само «видение» мира, принципы и

средства его изображения. Богатейшим эстетическим источником явились также

зодчество, живопись и прикладное искусство, вобравшие в себя многие

фольклорные элементы.

Эстетические идеи, возникающие в этот период, неразрывно слиты с

этическим осмыслением происходивших общественных событий, изнутри освещены

главными понятиями общественного сознания того времени — понятием долга,

родины, патриотического как этически-эстетического.

Вторая половина XVII века характеризуется более сложной борьбой различных

тенденций как в идейно-политической сфере, так и в сфере эстетического

сознания. Выражение противоречивости эстетических начал выявляется более

резко и определенно и находит закрепление в эстетических теориях.

С наибольшей очевидностью противоречивость эстетических идей, традиций и

новаторства выявилась в эстетических идеях деятелей «раскола», наложившего

сильный, но мрачный отпечаток на всю духовную жизнь этого периода.

Возникнув как религиозная антитеза церковной реформе, проводимой царем

Алексеем Михайловичем и патриархом Никоном, движение раскола аккумулировало

в себе глубочайшие противоречия социально-политических, философских,

религиозных, этических и эстетических идей эпохи.

Выдающийся представитель раскола протопоп Аввакум всей своей жизнью и

деятельностью, будучи крупнейшим писателем своего времени, являл эту

противоречивость. С одной стороны, он возглавил движение во многом по своей

сути демократическое, принимавшее часто форму антифеодальной оппозиции

широких слоев народа (низшего духовенства, крестьянства, посадского

населения и т. д.), которые составляли основную часть этого движения,

официальной церкви и самодержавному государству. В этой форме борьбы народ,

по оценке Г. В. Плеханова, выражал «недовольство... своим постоянно

ухудшавшимся положением» .

Критика Аввакумом и его соратниками царской и церковной власти, личностей

царя, патриарха, царских вельмож — ярчайший не только религиозно-

политический, но и эстетический памятник эпохи. Высоко оценивая сатиру

Аввакума как форму художественного раскрытия действительности, А. М.

Горький справедливо считал «язык, а также стиль... Аввакума...

непревзойденным образцом пламенной и страстной речи бойца». С другой

стороны, громадный талант Аввакума-проповедника, его могучая страсть

бунтаря базировалась на фанатическом отстаивании старых начал русской

жизни. Раскольники не только не принимали реформы, заключавшейся в

преобразовании обрядовой стороны церкви на основе византийских традиций в

интересах централизованного государства, но, по существу, призывая насмерть

стоять за старую веру, умереть за единый аз, вплоть до самосожжения,

противостояли начавшемуся процессу обмирщения русской культуры,

распространению науки, просвещения, светского искусства, налаживанию

научных и культурных связей с Западом.

Эти глубочайшие противоречия раскола как религиозно-идейного движения

нашли отражение и в эстетических взглядах представителей старообрядчества.

В своем художественно-литературном творчестве, в особенности в «Житии»,

Аввакум явился глубоким новатором в утверждении новых эстетических

принципов и художественных приемов.

В традиционной форме жития как типичного средневекового жанра Аввакум

открыл новые художественные ценности, создав «первый в русской литературе

опыт пространной автобиографии», раскрыв в ней свою собственную

неповторимую трагическую судьбу как конкретного человека и социально

значимой личности. Чередуя художественные приемы исповеди и проповеди,

активно утверждая принцип «простоты» изображения и «просторечия» как

законного средства языкового выражения, Аввакум создает оригинальный

художественный шедевр.

На фоне плетения словес «хитрого красноречия» «киевских старцев»,

словесного украшательства барокко, за которыми нередко исчезала

содержательная суть произведения, «Житие» поражает реалистической глубиной

нравственно-психологической характеристики изображаемых характеров,

подлинно демократической направленностью, непревзойденным (не только для

своего времени) художественным мастерством, неповторимостью стиля. Аввакум

осознавал (при всей традиции средневекового самоуничижения) свое высокое

назначение писателя-борца. Он открыто выражает свою художественно-

эстетическую концепцию, и как исходный принцип в ней: «..люблю свой русский

природный язык, виршами философскими не обык речи красить» «Реченно

просто» — для Аввакума высшая самооценка творчества. Эти принципы нашли

выражение в проникновенных описаниях природы, быта, предельно искреннем

раскрытии своего внутреннего состояния, жизни близких и т. д. «Житие»

Аввакума, как и многие другие памятники раннего старообрядчества

(«Челобитная царю Алексею Михаиловичу», «Вопроси ответ» инока Авраамия,

«Житие и письма инока Епифания», «Прение верного инока с отступником» и

др.), по принципам сатирического обнажения неприемлемости норм жизни и

Страницы: 1, 2, 3