Мы и взрослые

«Вечером родители только успевают спросить: «Как дела в школе?» А нам

на этот вопрос надоело отвечать и кажется, что родителей больше ничего не

интересует... Мы часто поэтому не понимаем родителей, а родители нас...»

И таких писем множество.

При исследовании юношеской дружбы было специально зафиксировано, как

оценивают школьники с 7 по 11 класс уровень понимания со стороны родителей,

легкость общения и собственную откровенность с ними. Оказалось, что по всем

этим показателям родители уступают друзьям - сверстникам опрошенных и что

степень психологической близости с родителями резко снижается с 7 к 9

классу.

Причина этого коренится прежде всего в психологии взрослых,

родителей, не желающих замечать изменение внутреннего мира подростка и

юноши.

Рассуждая абстрактно, хорошие родители знают о своем ребенке

значительно больше , чем кто бы ни было другой, даже больше, чем он сам.

Ведь родители наблюдают изо дня в день на протяжении всей его жизни. Но

изменения, происходящие с подростком, часто совершаются слишком быстро для

родительского глаза. Ребенок вырос , изменился, а любящие родители все еще

видят его таким, каким он бал несколько лет назад, причем собственное

мнение кажется им непогрешимым. «Главная беда с родителями - то, что они

знали нас, когда мы были маленькими», - заметил 15 - летний мальчик.

Понять другого человека можно только при условии уважения к нему,

приняв его как некую автономную реальность. Самая распространенная (и

совершенно справедливая!) жалоба юношей и девушек : «Они меня не слушают!»

Спешка, неумение и нежелание выслушать , понять то, что происходит в

сложном юношеском мире, постараться взглянуть на проблему глазами сына или

дочери, самодовольная уверенность в непогрешимости своего жизненного опыта

- вот что в первую очередь создает психологический барьер между родителями

и растущими детьми.

Сотрудники Института психологии АПН опросили 164 старшеклассника

относительно их потребности в разных видах общения и реальных

взаимоотношений с разными партнерами. Общение со взрослыми, включая

родителей, оказалось гораздо более формальным и регламентированным , чем

общение со сверстниками. Оно вызывает у юношей острую неудовлетворенность.

Регламентированное

общение Нерегламентированное общение

Партнеры

потребность реальное

потребность реальное

в нем

общение в нем общение

Родители и близкие родствен-

ники 4,7

70,8 66,6 29,2

Учителя 8,3

95,7 10,9 4,3

Другие взрослые 2,6

98,6 6,5 1,4

Близкие друг - сверстники 0 0

68,2 56,2

Другие сверстники 4,6

68,4 24,3 31,6

Как видно из таблицы, потребность в неформальном общении с родителями

удовлетворяется меньше чем наполовину. В ходе дополнительного интервью

выяснилось, что общением с матерью удовлетворены только 31,1 процента, а с

отцом - всего 9,1 процента опрошенных. А ведь этот вид общения

психологически очень важен. Среди школьников, имеющих доверительные

отношения с родителями, устойчивой самооценкой обладают 79,1 процента

опрошенных , а среди тех, у кого общение с родителями жестко

регламентировано, - только 25 процентов. Неадекватную самооценку в первой

группе имеют 8,3 процента , а во второй - 87,9 процента обследованных.

В другом исследовании отношения старшеклассников с родителями

изучались с точки зрения доверительности общения со стороны

старшеклассников , информационного содержания общения , внимания,

проявляемого детьми к делам и жизни родителей, и авторитетности мнений

родителей для старшеклассников. Было опрошено 140 ленинградских семей,

причем дети и родители опрашивались отдельно. Выяснилось, что

старшеклассники , независимо от пола, более откровенны с матерью, нежели с

отцом, чаще обращаются к ней за советом и более сочувственно относятся к

ней. Отцы имеют преимущество только в «информационной сфере», когда речь

идет о политике и спортивных событиях.

Бросается в глаза также резко выраженная асимметричность интересов

детей и родителей : родители проявляют внимание ко всем сторонам жизни

детей, тогда как дети мало интересуются жизнью и трудом родителей.

Особенно отчетливо это проявляется в общении с отцами : дети редко

расспрашивают их о служебных делах, годах детства и юности и т.д.

Отношения детей и родителей асимметричны , неравноправны. Многие

родители, привыкнув распоряжаться детьми, болезненно переживают ослабление

своей власти. Кроме того, действуют определенные культурные запреты.

Например, у нас не принято обсуждать сексуальные проблемы с представителями

других возрастных групп, это делается только со сверстниками. В результате

важнейшая сфера интимных переживаний подростка из общения с родителями

«изымается». При опросе 402 пар молодых москвичей, подавших заявление о

вступлении в брак, 85 процентов невест и 80 процентов женихов сказали, что

никогда не обсуждали с отцами проблемы брака и семьи . Чрезвычайно важные

для переходного возраста и ранней юности темы - «этапы полового созревания»

и «интимные отношения» - занимают последние места в разговорах с

родителями.

Но если о том, что больше всего волнует, говорить невозможно, общение

неизбежно принимает формальный, рутинный характер. Обе стороны чувствуют

возникший между ними барьер , страдают от этого, но сделать ничего не

могут. Чем больше родители «нажимают» на поведение, успеваемость и прочие

формально- ролевые аспекты жизни детей, тем суше, казеннее ,

регламентированнее становятся их взаимоотношения.

Вот типичное письмо старшеклассника : « Моему другу повезло с

родителями, потому что они считают своего сына за человека. Я целые дни

провожу в их доме. Его отец любит отгадывать кроссворды, заводить радиолу;

нашу музыку называет «шум» , но разрешает слушать... Мои родители ,

наоборот , думают только о моих уроках. Что я человек , у меня могут быть

дела - это им даже в голову не приходит. Кандидаты наук, а к телефону не

зовут. Разговаривают со мной как будто всегда с обидой, хотя бы я даже все

выучил. В доме у нас зеленая тоска...»

Юноши, в свою очередь, невнимательны к родителям в следствии своего

возрастного эгоцентризма. Поглощенные собой, они видят своих родителей

только в каких-то определенных и подчас не самых привлекательных ипостасях

, разбить которые может только новая информация, высвечивающая привычный

образ «предка» с какой-то неожиданной стороны. А родители ждут от выросших

детей тепла и понимания и вместе с тем смертельно боятся обнаружить свои

человеческие слабости, которые детям давно известны.

В любящих душах родителей живет иллюзия, что они нужны выросшим детям

в том же качестве , что и в раннем детстве. Идеальный воспитанник Эмиль,

женившись и готовясь стать отцом, говорит своему идеальному воспитателю:

«Советуйте, руководите нами, мы будем послушны; пока я буду жив, я буду

наждаться в вас» Растроганный собственной утопией , Руссо не замечает, что

послушание и потребность в руководстве - не самые ценные качества взрослого

человека, что существуют другие формы любви и человеческих

взаимоотношений. Так приятно для самолюбия всегда и во всех ситуациях

оставаться для своих детей и учеников мудрым наставником и учителем жизни!

Но в этой установке - источник постоянных конфликтов.

И здесь особенно трудно приходится отцам. Сегодня отцовская роль

стала особенно сложной и проблематичной. Не говоря уже о том , что во

многих семьях отцы вообще отсутствуют , их влияние на детей большей частью

ниже, чем влияние матерей. По мнению опрошенных уфимских школьников, свыше

трети их отцов практически не занимаются домашними бытовыми делами, две

трети отцов не помогают детям в учебе, не обсуждают с ними книг, фильмов ,

телепередач. Отвечая на вопрос : «С кем ты делишься своими секретами?» -

дети, начиная с 5 класса, ставят на первое место друзей , затем идут

матери, бабушки и на предпоследнем месте, опережая только братьев и сестер,

- отцы. В некоторых семьях единственная форма отцовского общения с детьми -

совместный просмотр телепередач, после чего семейство отходит ко сну.

Сравнительно редко наблюдается и психологическая близость с отцами.

Дело, по-видимому , не в том, что современные мужчины уделяют меньше

внимания семье и детям, а в том, что подорвано их традиционное положение в

семье , а новые роли усваиваются медленно. Отец перестал быть единственным

кормильцем и дисциплинирующим фактором. Труд, который всегда был и остается

главной сферой самоутверждения мужчины, в наши дни пространственно отделен

от семейного быта. Как работает отец, ребенок не видит. Что же касается

внутрисемейных функций, роль матери здесь выглядит гораздо более важной и

значимой, чем роль отца. Кроме того, взаимоотношения отцов с детьми ( мы

видели выше , что старшеклассники чаще ощущают близость с матерью и

откровеннее с ней, чем с отцом) осложняется меньшей экспрессивностью

мужчин, их частым неумением выражать сравнительно тонкие чувства и

психологические переживания. Эти качества, столь ценимые в наши дни, не

входили в традиционный стереотип мужчины.

Отцовские чувства и отцовская роль сами требуют определенного

воспитания и обучения. В старом, патриархальном обществе, на нормы которого

мы все еще ориентируемся, учиться отцовству не было необходимости. Будь

сильным и преуспевающем мужчиной в обществе , и все остальное -

благоустроенный дом , уважение окружающих, послушная жена и дети - появится

автоматически. Возится с детьми и разводить «нежности телячьи» - не мужское

дело. Такова была господствующая установка, и, хотя очень многие мужчины

чувствовали себя в этом мире неуютно и испытывали дефицит эмоционального

тепла и интимности, это не воспринималось как социальная проблема.

Сегодня положение резко изменилось. Раскрепощение женщин и другие

процессы лишили мужчин их привилегированного положения. Чтобы иметь

душевное спокойствие и авторитет в семье, мужчина должен обладать рядом

тонких психологических свойств, которые никогда не входили в традиционный

стереотип маскулинности , - чуткостью, внимательностью, отзывчивостью и

т.д. Их недостаток болезненно сказывается на психике и здоровье мужчин.

Равняясь на систему ценностей , принятых в обществе сверстников, мальчики-

подростки старательно искореняют в себе эти якобы «женские» качества, а

став взрослым, обнаруживает, что не в состоянии выразить волнующие их

переживания. Броня, которой подросток окружил себя в порядке самозащиты,

превращается в тюрьму, из которой взрослый мужчина не может освободиться. В

том, что касается выражения эмоций, «настоящий мужчина» напоминает порой

собаку из поговорки: все понимает, а сказать не может. По уровню душевного

самораскрытия мужчины существенно уступают женщинам, и это остро

проявляется в семье и отношениях с детьми. Поэтому, вовлекая отцов в дело

воспитания, школа должна одновременно оказывать им необходимую

психологическую помощь.

-Ах так! Тогда вообще никуда не пойдешь!

-Пойду!

-Ты с кем разговариваешь? Не пойдешь, если отец не разрешает!

-Как бы не так!

Стук входной двери поставил точку на разговоре.

Санька бежал по улице, ничего не видя и не слыша, кроме возмущения,

бушевавшего в нем.

«Ненавижу! Ненавижу! Я не маленький, чтобы мной так командовать! Весь

класс идет в поход, и все вместе вернутся. Только мне почему-то приказывают

быть дома к пяти. Значит я один должен возвращаться? Почему? Что изменится,

если я приеду попозже, со всеми? Просто ему надо показать свою власть и

унизить меня! Вечно так! А если я действительно провинюсь - что же тогда?

Убить меня, что ли? Не может отец понять, что я уже вышел из того возраста

, когда можно мною командовать!»

...Отец нервно постукивал кулаком по столу, сосредоточенно уставясь в

одну точку, и размышлял

«Как разговаривать стал , паршивец! Вырастил, называется , сынка! Что

ни скажи - все встречает в штыки! Ему кажется, что много понимать стал! Так

ведь только кажется! Что десять лет, что пятнадцать... Но почему так? Что

было!»

Была любовь. Санька еще не умел говорить и гулять, его возили в

коляске до половины завернутым в одеяло. Но стоило появиться рядом отцу,

как из коляски раздавалось радостное покряхтывание. Оно означало, что

право везти коляску переходило к папе. Когда же папа уходил, вслед несся

горестный плач.

-Папа! - сказал Санька в числе первых своих трех слов и немедленно

сделал это слово синонимом высшего достоинства.

Была дружба. Выходной день превращался в праздник.

-Позаботься о лыжах! - накануне мимоходом бросал отец. И сын допоздна

колдовал над баночками с мазями, наполнявшими кухню едким смоляным запахом.

Снежным воскресным утром к лыжникам в парке прибавлялось еще двое -

высокий, плотный в синем костюме и маленький в красном с белыми полосками.

Оба были неутомимы и отважны.

-Съедем? - спрашивает старший, указывая палкой на крутую горку.

-Съедем! - отвечал младший, и никто не смог бы уловить неуверенности

в его ответе, хотя внутри холодело при одно взгляде на гору. Но показать

себя трусом перед папой? Ни за что! Присесть, палки назад! Ух! Удержался!

-Молодец! - кричал отец. И Саня счастливо вздыхал. А если он падал,

то слышал снисходительное: «Цел? Ну, ну! Не разлеживайся! Вставай!»

Было уважение. В ящике письменного стола лежали отцовские боевые

награды. На 23 февраля и на 9 мая они переходили из своих коробочек на

лацканы отцовского пиджака. Саню заполняла до краев гордость. Он слушал

отцовские рассказы, радуясь и страдая, время от времени хватая широкую,

крупную руку, чтобы убедиться: все то, страшное, позади! Папа здесь, рядом!

Было послушание.

-Изволь делать так, как я говорю!

Иногда мальчишка возражал. Но только по существу.

-Папа мне не хочется...

-Что за разговоры! Сказано - делай!

И вдруг - возмущение, открытая неприязнь во взгляде, в тоне, в словах

сына. Словно какая-то злая сила отбросила их друг от друга. Вначале отец

испытывал гневное удивление: что случилось? Он инстинктивно попробовал

увеличить силу своей власти , своего покровительства, всего того, что

столько лет надежно притягивало к нему сына. И убедился, что тот отдаляется

еще больше. Тогда отец растерялся: понятно, переходный возраст и все

такое, но какое отношение имеет это к нему? И наконец, почувствовал сильное

искушение: махнуть на все рукой и снять ответственность за дальнейшее. Что

бы не произошло - всегда можно будет сказать: «Не хотел делать по-моему?

Сам Виноват!»

Наше знакомство с Коротковыми состоялось тогда, когда между отцом и

Саней отношения установились: периоды острой враждебности чередовались с

периодами подчеркнутого безразличья. Первые наполняли дом ссорами и злыми

вспышками по любому поводу. Во время вторых царило угрюмое молчание. Мать

старалась разрядить обстановку, но это плохо ей удавалось. Боязнь повредить

родительскому авторитету мешала ей обвинить в чем-то отца, а попытки

оправдать сына наталкивались на раздражение мужа: «Не требуется вовсе

вставать грудью на защиту Саньки!»

-Как только вместе соберутся, так или вцепляются друг в друга из-за

каждой мелочи, или молчат! - устало пожаловалась Ольга Викторовна . -

Просто трагедия!

Еще не трагедия. Ничего безнадежно непоправимого не произошло. Но

произойти может, если труднообъяснимые семейные нелады приведут к полному

разъединению тех, кто недавно был связан, казалось , неразрывно.

Бывает и так: сын уходит из дома. И спустя годы зрелый

самостоятельный человек старается, как может, избегать общения с отцом, А

отец, уже старик, так и живет с чувством обиды и недоумения: за что?

-За что? - спросила и я.

Сын пожал плечами.

Не сошлись характерами и взглядами!

У взрослых людей характер и взгляды, естественно, обладают известной

стабильностью, которая неизбежно проявляется и в отношениях с детьми.

-Уважения надо сначала заслужить! - веско сказал Алексей Петрович. -

А Санька его еще не заслужил!

-Да кто его унижает?! И в мыслях нет! - сердится Алексей Петрович.

А Саня, идя по улице, вспоминает:

-У меня Гришка с Леной сидели , а отец пришел в комнату и начал:

«Посмотрите, ребята, на его патлы! На кого он похож! Чучело какое-то! Хоть

бы вы его пристыдили и сводили в парикмахерскую!! Ходить в таком виде -

неуважение к обществу!»

-Ведь для его же блага говорю! Ему добра хочу! - продолжал Алексей

Петрович. -Разве дело в тоне? Неужели загвоздка в том, что форма не

нравится?

И в этом тоже. Но, конечно же , не только в этом. Каждодневная опека,

дозволенная и неизбежная в детстве, давит тяжелым, стесняющим грузом на

того, кто почувствовал себя взрослым, даже если ему только кажется , что он

взрослый. Она настораживает: проверяют каждый мой шаг - не доверяют;

стараются чересчур помогать - сомневаются в моих силах; поучают без конца -

не считают способным к самостоятельности. Юношеская запальчивость всегда

находит крайние определения.

Мы-то знаем, как несправедливы эти выводы. Но привычка к

определенному стилю отношений с детьми, нежелание или неумение отказаться

от нее может оказать плохую услугу.

Непреклонность? Да, если речь идет о главном: о порядочности, о

честности, об отношении к труду. Терпимость в мелочах? Обязательно, если в

них как-то раскрывается индивидуальность подростка. Вот хоть, к примеру,

Санькины «патлы». Допустим, что отца коробит прическа сына. У него в

распоряжении много средств: посоветовать подстричься, посмеяться в семейном

кругу над «диким» видом. Пожалуйста! Но схватить за этот чуб и обкорнать

его или демонстративно срамить сына в присутствии товарищей - это уже

прием запрещенный.

Мы стараемся понять до конца наших детей. Великое счастье, когда это

удается. А если не удается, порой необходимо им просто поверить.

С ростом детей растут и родители, именно так, не стареют, а растут.

Во всяком случае должны расти, чтобы быть на высоте к тому времени , когда

у ребят начинает происходить переоценка ценностей.

«Ты требуешь от меня, а какой ты сам?» Авторитет родительской власти

кончается. Теперь будет действовать авторитет человеческой личности. Только

он. Значит, наступила пора, когда что-то в отношениях приходится

перестроить. И самому перестроится. Так бывает всегда, и нельзя, чтобы это

заставляло врасплох.

Те же трудности , что и родители , переживают учителя. Как уже

говорилось, работа учителя по сравнению с патриархальным прошлым заметно

усложнилась, причем особенно трудно иметь дело со старшеклассниками. И не

потому, что ребята или учителя стали хуже, а потому , что предъявляемые к

тем и другим требования стали более противоречивыми.

Для многих старшеклассников понятия «учиться» и «учиться в школе» не

только различны, но даже противоположны. Вот как выглядели ответы некоторых

учеников 11 класс очень неплохой подмосковной школы на вопрос: «Какую

пользу приносит тебе посещение школы?»

Никакой.// Никакой. Может , потом свои знания я смогу применить где-

нибудь, но сейчас вся учеба мне кажется бесполезной.// Посещение школы мне

не приносит пользу, на уроках я мало чего усваиваю полезного. Польза -

общение с классом, с народом. //Наверное, какую-то пользу и приносит, но я

ее не замечаю.// Великую радость общения и отдых от родителей...//Школа не

дает мне замкнуться в узком кругу моих занятий, но я с такой же охотой и не

посещал бы ее. //Очень мало - только по литературе, а так - только вред!

«Нам уже 16, - рассказывала десятиклассница, - и на табличку у касс

кинотеатров « Дети до 16 лет не допускаются» мы смотрим с насмешливой

улыбкой. Итак , у администрации кинотеатров мы получили полное признание. А

в школе? Как ни странно, в школе нас во многом считают детьми... Однажды

один из преподавателей сказал мне : «Вот кончишь школу, и тогда тебе

придется приобретать собственные мысли». Смешно!»

Чтобы преодолевать стереотипы собственного мышления, учитель должен

знать специфические опасности и вредности своей профессии. Американский

социолог У. Уоллер в работе « Что учение делает с учителем» (1932) описал

некоторые из этих вредностей. Многих учителей и вне школы отличает

назойливо-дидактическая, поучающая манера держать себя. Привычка упрощать

сложные вещи, чтобы сделать их доступными детям, способствует развитию

негибкого, прямолинейного мышления, вырабатывает склонность видеть мир в

упрощенном, черно-белом варианте, а привычка постоянно держать себя в руках

затрудняет эмоциональное самовыражение.

Положение учителя - это постоянный искус, испытание властью. Дело не

только в субъективизме и личной предвзятости в оценках и отношении к

учащимся. В бюрократически организованной системе образования учитель

является прежде всего государственным служащим, чиновником. Его главная

задача - не допускать каких-либо происшествий и отклонений от официально

принятых мнений.

Юношеский возраст - не фаза «подготовки к жизни» , а чрезвычайно

важный, обладающий самостоятельной, абсолютной ценностью этап жизненного

пути. Будут ли юношеские годы счастливыми и творческими или же останутся в

памяти сегодняшнего школьника как заполненные мелкими конфликтами, унылой

зубрежкой и скукой, - во многом зависит от атмосферы, царящей в школе, от

его собственных отношений с учителями

«Для ребят идея не отделена от личности. То, что говорит любимый

учитель, воспринимается совершенно по-другому, чем то, что говорит

презираемый ими, чуждый им человек», - писала Н.К. Крупская. Но любимым

учителем может быть только учитель любящий.

Страницы: 1, 2