Апология рабовладения на Юге США в первой половине XIX века

первую очередь рабовладельческого, капиталистического и социалистического,

и определение оптимального общественного выбора для Америки. В работе,

называвшейся "Социология Юга, или крах свободного общества", впервые

вводилось в обиход американской общественной мысли понятие "социология",

что свидетельствовало о серьезности теоретических притязаний автора.[70]

Главным авторитетом для Фицхью был его современник, английский

политический мыслитель, историк и писатель Томас Карлейль. Южанин свободно

заимствовал у Карлейля критику промышленного капитализма. Фицхью испытывал

симпатии также к Дизраели, обществу "Молодая Англия", в целом к тому

направлению английской общественной мысли, которое было определено как

торийский, или феодальный, социализм. Он тяготел к сонму доктрин

реакционного социализма, которые критиковали капитализм с позиций

исчезнувших или уходящих общественных систем, и добавил к ним еще одну,

свою собственную, представившую в качестве земли обетованной

рабовладельческую Утопию.[71]

Фицхью не ограничивался написанием теоретических трактатов, но

стремился активно воздействовать на массовое сознание. Хорошо владея пером,

он поставлял передовицы для ведущих рабовладельческих газет, тесно

сотрудничая с признанным рупором плантаторов "Де Боуз ревью", где в течение

десятка лет появилось около ста его статей.

Лейтмотив размышлений, рассуждений и пропаганды Фицхью - сравнение

капиталистического, называемого им свободным, и рабовладельческого обществ,

при этом первому достаются только черные, а второму - светлые краски.

Капитализм, или свободное общество, характеризовался им неизменно как

ничтожный маленький эксперимент истории, ограниченный как во времени, так и

в пространстве. Это, по убеждению Фицхью, «временное и частное отступление

от магистрального пути человечества, который был проложен

рабовладельческими цивилизациями Греции и Рима, развит средневековым

крепостным правом и продолжен в современных условиях американским

рабством»[72]. Фицхью не сомневался, что этот магистральный путь будет

восстановлен в чистом виде после того, как капитализм окажется развенчан, а

рабовладение, куда он включал и европейское крепостничество, освободится от

некоторых деформаций.[73]

Фицхью критиковал капитализм преимущественно не на американском, а

на английском материале, поскольку, как он подчеркивал, результаты

"ничтожно маленького эксперимента истории" проявились наиболее полно в

Великобритании. Он был хорошо осведомлен о негативных социальных

последствиях промышленного переворота в

Англии: его сочинения испещрены ссылками на разнообразные источники - от

британских газет и статистических отчетов до трудов социалистов самых

разных направлений. Ему были в полной мере известны факты о нещадной

эксплуатации женского и детского труда на текстильных фабриках и в шахтах

Англии, производственном травматизме, голоде, нищете и безработице среди

промышленных рабочих.[74] «Вопиющая несправедливость бедствий британского

пролетариата, возмущался Фицхью, заключается в том, что именно

пролетариат, его труд создают все богатства, всю собственность от начала

и до конца, в то время как эксплуатирующий их капитал не создает и

единого пенни.»[75]

Последнее заключение Фицхью свидетельствует, что он использовал в

критике капитализма трудовую теорию стоимости. Впрочем, он признавал, что к

созданию богатств и прибавочной стоимости не имеют отношения не только

капиталисты, но и рабовладельцы. Как вытекало из рассуждений Фицхью, он не

считал возможным отменить эксплуатацию человека человеком, но полагал

необходимым выбрать между двумя формами эксплуатации лучшую. И здесь он

отдавал абсолютное предпочтение рабовладельческой эксплуатации перед

капиталистической.

Фундаментальный порок капитализма заключался, по Фицхью, в том, что

тот отдавал взаимоотношения людей на растерзание "свободной

игры" социально-экономических и политических сил, которая на практике

означала войну всех против всех.[76] В условиях господства абсолютной

свободы экономических и рыночных связей капиталисты стремились выжать из

рабочих весь пот, последние в свою очередь вели беспощадную войну друг

против друга, борясь за рабочие места. Все это могло закончиться только

одним - полной деградацией, обнищанием и вымиранием пролетариата. Совсем

другое дело - рабовладельческая эксплуатация. Она основана на

патерналистской заботе рабовладельцев о рабах, стремлении хозяев поддержать

и максимально продлить жизнь и работоспособность эксплуатируемых ими

пожизненно людей.

Фицхью стремился доказать, что типичные рабовладельцы получают

меньшую прибыль и живут скромнее «типичных капиталистов» не потому, что

менее трудолюбивы (ни те, ни другие, напоминал он, не имели никакого

отношения к созданию богатств), а именно потому, что отдавали гораздо

большую прибыль эксплуатируемым.[77] Фактам физической и моральной

деградации пролетариата он противопоставляет идиллические картины положения

рабов: их дети вообще не привлекаются

к труду, женщины в основном заняты домашним хозяйством и защищены

хозяевами от деспотических замашек мужей, мужчины здоровы

и

жизнерадостны, работают не более 9 часов в сутки, все они питаются, одеты

и обуты гораздо лучше наемных рабочих, говоря короче, «негры-рабы Юга

являются счастливейшими и в определенном смысле самыми свободными людьми в

мире»[78].

Сложно поверить в такие заявления, учитывая ряд фактов. Так,

защищая рабынь от «деспотических замашек мужей», господа часто совершали

гораздо более гнусные поступки. Неприкосновенности женского тела совершенно

не существовало. Работая наравне с мужчинами, подвергаясь тем же

наказаниям, женщины, кроме того, принуждались к удовлетворению похоти

рабовладельца. Считалось, что любой белый имеет право в любой момент

овладеть негритянкой. Для «доброго гостя» хозяева выстраивали в ряд всех

молодых черных женщин дома. Отказ негритянки от сожительства с белым

расценивался как бунт и соответственно наказывался. Стедман вспоминает, как

надсмотрщик Эббес на Суринаме засек до смерти невольницу за

отказ уступить.

Беременных негритянок пороли так же, как и остальных.[79]

Условия труда рабов, описанные Джорджем Фицхью, тоже вызывают

сомнения. По свидетельству австрийского инженера Гельмса, состоявшего в 90-

х годах XVIII века директором Перуанского горного департамента,

«южноамериканские промышленники не имели представления о европейских

методах разработки недр. Труд негров был дешевле самых механизированных

производств. На рудниках работа велась так же, как тысячи лет назад в

шахтах Египта и Вавилонии. Даже лебедок, известных уже древним грекам, в

рудниках не было. Порода переносилась неграми на поверхность вручную.»[80]

Тем не менее, Фицхью особенно настаивал на моральном и культурном

превосходстве рабовладельцев над капиталистами, чему находил простое и

естественное объяснение: поглощенные алчной погоней за прибылью, поистине

звериной конкурентной борьбой, капиталисты губят в себе все человеческое и

духовное, наконец, не имеют времени для семьи, нравственного

совершенствования, культурных занятий.[81]

В критике капитализма Фицхью был гораздо более последователен и

беспощаден, чем Кэлхун, да и стратегический замысел в отношении буржуазного

общества у него был совершенно иным: если Кэлхун питал иллюзии объединения

рабовладельцев и капиталистов в борьбе с пролетариатом и рабами, то «Фицхью

вынашивал идею... совместного сопротивления рабовладельцев и пролетариата

капиталу!»[82] Не случайно в отличие от Кэлхуна он с симпатией отзывался о

выступлениях пролетариата против буржуазии в европейской революции 1848 г.,

доказывал, что последняя заключала в себе исторический приговор

капитализму; подверг он и решительной критике духовные и идеологические

ценности буржуазии, особенно же демократические принципы и заветы Локка и

Джефферсона. В лице Фицхью рабовладельческое мировоззрение порывает с

американской демократической традицией.

2.2 Критика идеологии буржуазного общества

Критику буржуазных идей Фицхью, как правило, начинал с концепции

«свободной игры» социально-экономических и политических сил. Свобода,

полемизировал он с просветителями, совершенно несовместима с равенством и

демократией, поскольку она в действительности усиливает до бесконечности

социальные и экономические контрасты. К великому сожалению, сокрушался

Фицхью, измышления европейских просветителей были усвоены лидерами

Американской революции во главе с Джефферсоном, превратившими справедливую

антиколониальную войну американцев в битву за ложные социальные и

политические идеалы. Так, в свидетельство о рождении американской нации

были вписаны абсолютно утопичные и зловредные идеи о равных правах всех

людей на свободу, жизнь, обладание собственностью, политическое управление.

В результате развитие Америки было направлено по ложному пути. [83]

При этом Фицхью не отрицал идеи Джефферсона о наличии у каждого

человека естественных неотчуждаемых прав, но требовал дать им совершенно

иное определение. Естественные и неотчуждаемые права людей на свободу и

равенство, по его мнению, есть химеры[84], поскольку люди от рождения резко

различаются по умственным и интеллектуальным способностям. «Примерно 19 из

20 людей обладают естественным и неотчуждаемым правом не на свободу,

которой они не могут распорядиться себе на пользу, а на покровительство и

управление со стороны власть предержащих, или, иначе говоря, они наделены

"естественным и неотчуждаемым правом быть рабами", которое только и

обеспечивает им реальную возможность выживания и благополучного

существования».[85]

Критикуя буржуазное общество и его идеологов, Фицхью неизменно

опирался на сочинения социалистов-утопистов, в первую очередь Сен-Симона,

Фурье и Оуэна и откровенно претендовал на духовный альянс с ними в

ниспровержении капитализма.[86] Но позитивные идеалы социалистов были для

него неприемлемы. Он отвергал как иллюзию убеждения социалистов о

возможности изменить и усовершенствовать природу человека, в результате

чего люди и должны быть наделены равными возможностями в социально-

экономической жизни и политическом управлении. Природа человека неизменна,

различия между способностями, а, следовательно, правами и возможностями

людей непреодолимы, твердил Фицхью, естественные законы предназначили одним

быть управляющими, а другим - управляемыми. Он призывал не изобретать

химер, а усовершенствовать реально существующую альтернативу капитализму –

рабовладельческое общество.[87]

Американское рабовладение, доказывал Фицхью, уже намного

превосходило капиталистическое общество: на Юге не было ни стачек, ни

профсоюзов, ни преступлений против собственности, поскольку не существовало

экономических условий для их возникновения, там было гораздо меньше, чем в

северных штатах, тюрем и домов призрения, в целом Юг был страной достатка и

социальной гармонии. Но и на южном солнце Фицхью обнаруживал некоторые

пятна. Это, во-первых, свободные негры, влачившие жалкое существование и

всем своим бытием доказывавшие, что большинство людей, как черных, так и

белых, нуждаются не в свободе, а в управлении и покровительстве со стороны

надежных хозяев. Это, во-вторых, плантаторы-парвеню, выскочки, пораженные

капиталистическим духом наживы, сверх всякой меры увеличивающие свои

плантации и передоверяющие их управление надсмотрщикам.[88]

Последнее замечание Фицхью обнажает его идеал рабовладельческой

организации. Она должна быть неким подобием большой патриархальной семьи,

где отношения хозяев и рабов строятся на непосредственных связях,

управление и подчинение определяется канонами домостроя, а не безликими

экономическими силами. Управление патриархально-семейного типа Фицхью

считал единственно естественным, привычным и образцовым для человечества:

«посредством его, напоминал он, управлялись и управляются две трети

человечества».[89]

В рабовладельческой Утопии Фицхью правящий класс выступает как

наследственная аристократия, тесно связанная с землей, достаточно

многочисленная, чтобы доходить до нужд всех членов рабовладельческой

"семьи", повседневно утверждающая патриархально-патерналистскую систему.

Рабовладельческое общество развивается по принципам автаркии: оно допускает

в ограниченном, диктуемом самыми непосредственными потребностями размере,

товарно-денежные отношения, мануфактуры, банки, но порывает с мировым

рынком, способным только посеять алчный капиталистический дух. Фицхью не

скрывал, что в идеальном обществе на положение рабов должны быть переведены

как свободные негры, так и белые рабочие; владельцы же фабрик, шахт,

торговых предприятий должны стать рабовладельцами.[90] Он решительно не

соглашался с теми защитниками южного рабства, которые оправдывали его

расовой неполноценностью негров. Фицхью отвергал расизм и указывал, что

расистская психология никогда не позволит рабовладельцам строить управление

на патриархально-семейной основе и относиться к черным рабам как к детям.

Он неизменно подчеркивал, что защищает рабство «не с расистских, а с

социологических позиций, рассматривая его как идеальную модель для

человечества в целом, ибо для большинства белой расы свобода губительна в

такой же степени, как и для черной.»[91]

Таким образом, мы сталкиваемся с совершенно оригинальным подходом к

проблеме рабства. Фицхью защищает не угнетение одной расы другой, а саму

систему рабовладения. В трудах Фицхью просматривается схожесть с концепцией

свободы Кэлхуна: теория «достойных» и «недостойных». Однако Фицхью пошел

гораздо дальше в своих размышлениях о пользе рабовладельческой системы и в

этом гораздо ближе приблизился к идее греческой демократии. Главным

критерием права на свободу становится не цвет кожи, а интеллект (т.е., по

Фицхью, богатство и

власть). Но, несмотря на отрицание расизма, как принципа разделения на

«достойных» и «недостойных», негры в данной системе остаются на позициях

самых бесправных и униженных, поскольку, если у белого есть шанс не стать

рабом, у афро-американца уже нет возможности как-либо изменить свое

состояние.

Глава 3. Религиозный, научный, литературный и политический аспект

рабовладельческой идеологии Юга.

У Кэлхуна и Фицхью появилось множество единомышленников и

подражателей - политики, профессора, законодатели, адвокаты, писатели.

Благодаря им рабовладельческое мировоззрение и пропаганда пополнялись

новыми идеями и аргументами, которые распространялись в сотнях

периодических изданий и книг.

Несмотря на меньшую известность описываемых в данной части работы

авторов, мы можем отметить гораздо большее количество ученых, упоминающих в

своих работах их имена и (или) разработанные данными историческими

деятелями концепции рабовладельческого общества.[92] Однако большая часть

исследователей лишь затрагивает какую-либо концепцию в рамках

рассматриваемой ими темы. Таким образом, единственным историком, наиболее

полно осветившим данный аспект в отечественной американистике, остается

В.В. Согрин[93]. Он дает довольно обширный обзор авторов рабовладельческих

концепций первой половины XIX века, привлекая различные источники.

3.1 Теории различного происхождения рас

В исследованиях советских и российских ученых говорится, что

защитники рабства обосновывали неполноценность негроидной расы

божественным предопределением. Данная концепция зародилась еще в XVII веке,

однако, оставалась актуальной и во время Ку-клукс-клана.[94]

Святые отцы проповедовали необходимость для рабов нести свой крест

и безропотно повиноваться хозяевам. В колониальный период появляются

различные варианты теории так называемого божественного предопределения

рабства негров. Извращая текст Библии, расисты утверждали, что негры –

прямые потомки Хама, Каина и прочих отрицательных персонажей Священного

писания. В своей фантазии они доходили до того, что объявляли негром даже

змея искусителя.[95]

К числу наиболее ранних и упорных мифов принадлежит миф о

«проклятии Хама». Согласно ему, подчиненное положение афро-американского

народа и система сегрегации отвечают божьей воле, нашедшей свое выражение в

Библии. Фактически в ряду обоснований угнетения негров это не первый миф:

поскольку само угнетение началось с работорговли и обращения негров в

рабство и поскольку в результате этого африканец становится предметом

собственности, самое раннее обоснование этого прибыльного промысла

заключалось в отрицании существования у негров человеческих качеств.[96]

Коль скоро негр попал в собственность наравне с лошадью или коровой, было

бы великолепно, если бы его можно было бы считать созданием, не

отличающимся сколь либо существенным образом от этих животных.

Служители культа, особенно на Юге, в проповедях убеждали прихожан,

и белых, и цветных, что над негром тяготеет божественное проклятие. Сам

цвет кожи негра, по их мнению, свидетельствует о том, что если негр и

человек, то человек второго сорта, созданный для повиновения белому

человеку.[97] Доходило до курьезов. Стремясь обратить в христианство

большее количество негров, церковники старались вести агитацию устами самих

же негров из числа обращенных. Так, баптистская церковь в Алабаме купила за

1000 долларов раба Цезаря Блэквелля, хорошего проповедника, и заставляла

его произносить проповеди.[98]

Как подметил Алексис де Токвиль «В древности раба удерживали лишь

оковы и смерть, южане же нашли способы сохранения своей власти, основанные

на рассудке. Они, если можно так выразиться, одухотворили деспотизм и

насилие. Древние лишь стремились помешать рабу освободиться от своих оков,

а наши современники постарались лишить его стремления к свободе.» [99]

Таким образом, и рабовладельцы, и священнослужители делали ставку не

только на вооруженное подавление выступлений негров, но стремились и

духовно и морально разоружить рабов. Служители культа проповедовали среди

негров фатализм, покорность судьбе. Они стремились убедить негров в том,

что для них нет и не может быть выхода из рабского состояния, что

непокорные рабы будут преданы проклятию и попадут в ад. Только покорность,

только терпение, выполнение заветов церкви обеспечат рабу возможность

попасть в рай, где нет ни бедных, ни богатых, ни рабов, ни рабовладельцев.

С течением времени библейское толкование неполноценности афро-

американцев стало изживать себя. Чтобы убедить белых жителей Союза в

правомерности порабощения черного народа, нужно было подвести под эту

теорию научную основу.

Среди расистских идеологов велись оживленные дебаты о том, была ли

черная раса неполноценной по происхождению, в силу естественных причин, или

Страницы: 1, 2, 3, 4, 5