Страх как социальное явление

время отмечает факторы, которые эту иллюзию усиливают. К ним

относятся, в частности, церемонии похорон, вид могилы, горестные

песни, всеобщая печаль и скорбь. Человеку, замечает Гольбах,

кажется, что все это будет сопровождать его после смерти.

Достаточно интересны рассуждения Гольбаха о причинах

религиозности. Здесь он выдвигает положение о том, что всякий

человек является боязливым и недоверчивым, поскольку в жизни всем

приводится так или иначе страдать, переносить лишения, испытывать

потрясения. “Опыт пережитого страдания,— пишет Гольбах,— вызывает в

нас тревогу при встрече со всяким неизвестным явлением... Наши

тревоги и страхи возрастают пропорционально размерам расстройства,

вызываемого в нас этими предметами, их редкости, т. е. нашей

неопытности относительно них, нашей естественной чувствительности и

пылу нашего воображения” (1,45). Именно страх создавал богов, ужас

их постоянно сопровождает, а “когда дрожишь от страха, то невозможно

рассуждать здраво” (1, 45). Но поскольку суеверным человека делают

невежество и слабость, то, делает вывод Гольбах, страхи исчезают с

накоплением опыта.

Ключом к поиску наиболее обобщенного онтологического объяснения

природы страха может служить теория рефлексии Г. В. Ф. Гегеля,

который показал механизм появления этого качества через

диалектическое взаимодействие внутренних и внешних

противоположностей бытия.

1. Страх выступает важнейшим аспектом развития бытия и заключается в

возможности потери всяким конкретным бытием (нечто) своей

непосредственности, собственного качества, возможности

самовыдвижения.

2. Природа страха двойственна: это, с одной стороны, беспокойство

бытия по поводу охраны собственных границ, а с другой, -

необходимость расширения собственных границ бытия.

3. Страх как результат экспансии иного имеет следующие

модификации: подчинение нечто грубой силе иного с потерей

собственного качества; временная уступка иному для будущего развития

нечто; принятие иного для усиления мощности собственного качества

нечто.

4. Будучи имманентной характеристикой развития бытия, страх

обусловливается его основными формами движения, взаимодействия его

сущностных компонентов: действия – противодействия, притяжения –

отталкивания, конечного – бесконечного, количества – качества и т.

д.

5. Объективными предпосылками своего возникновения страх сопоставим

с такими явлениями духовности, как любовь, надежда и свобода.

Гегель рассматривает механизм появления человеческого страха

через диалектику взаимодействия отдельного, эмпирического, конечного

сознания и сознания всеобщего, абсолютного, бесконечного.

Определяя социальный страх как “внутреннее сжатие души в себе

перед лицом кажущегося непреодолимым отрицания” (1,50), Гегель

раскрывает его содержание через следующие моменты:

Субъект осознает себя в качестве активного, деятельного существа.

Ощутив силу собственных потенций, субъект экстраполирует их на

внешний мир, фиксируя при этом свою ограниченность, проявляющуюся а)

в пассивно-эгоистическом характере эмпирического сознания. “В

определенности разорванности, где всеобщее есть субстанциональное,

перед лицом которого эмпирическое сознание, ощущая себя и вместе с

тем свою сущностную ничтожность, тем не менее хочет в соответствии

со своим позитивным существованием оставаться тем, что оно есть, в

этой определенности появляется чувство страха” (1, 53); в) в

маломощности, зависимости конечного сознания.

Осознав свою принципиальную конечность, субъект пытается снять ее в

сфере “чистой мысли абсолютной силы Единого”(1, 53), то есть Бога.

Самоотрицаясь в бесконечном едином, субъект освобождается от страха,

приобретает свободу. Гегель пишет: “Страх перед Единым есть начало

мудрости… Этот мудрый страх есть один существенный момент свободы, и

состоит но в освобождении от всего особенного, от всякого случайного

интереса, вообще в том, что человек чувствует отрицательность всего

особенного. Поэтому страх есть не особенный страх перед особенным,

но как раз полагание этого особенного страха как чего-то ничтожного,

то есть освобождение от страха”(1, 53).

Субъект, пребывая в абсолютной самости, в которой его собственная

самость исчезает, вновь обретает положительное содержание, но уже в

абсолютной вере в Единого.

По Гегелю, социальный страх – это ощущение субъектом

собственного ничтожества по сравнению с богом. Осознавая свою

ограниченность и безусловно принимая веру в абсолют Творца, субъект

тем самым приобретает подлинную мудрость и свободу.

Как мы видим, о страхе рассуждали многие философы. Теории о

происхождении страха и его роли в жизни человека разнообразны и

противоречивы. Попытки классифицировать страхи происходили издревле

еще на заре человеческой культуры. Труды философов противоречивы,

но все они доказывают только одно - чувство страха, испытываемое как

отдельным индивидом, так и всем обществом в целом, является одним из

краеугольных факторов, влияющих на развитие человеческой

цивилизации.

СТРАХ В ПСИХОЛОГИЧЕСКОЙ СТРУКТУРЕ ЧЕЛОВЕКА

Многие мудрецы прошлого и современные ученые считали, что

страх – это болезнь, которую надо лечить. Издавна это состояние

человека изучали психологи, толкуя страх как отрицательную эмоцию,

которая обнаруживает себя, когда возникает реальная или мнимая

опасность.

Эмоции – особый класс психических процессов и состояний,

связанных с инстинктами, потребностями, мотивами, отражающих в форме

непосредственного переживания значимость действующих на индивида

явлений и ситуаций для осуществления его жизнедеятельности (5, 419).

Страх – это эмоция, возникающая в случаях реальной или

воображаемой угрозы существованию организма, индивида, его

ценностям, идеалам и принципам и направлена на источник опасности

(5, 697).

Страх парализует волю. Героем считали того, кто способен

силой воли побороть в себе чувство страха. «Отправляясь на битву, А.

Македонский приносил жертвы демону страха. Гостилий построил храмы

этому божеству и приставил жрецов к его алтарям. В Туринском музее и

сегодня можно видеть римские медали, на одной из которых вычеканена

женщина в состоянии ужаса, а на другой мужчина, объятый страхом. Они

были выбиты консулами в память тех обетов, которые были даны для

умилостивления страха» (4, 43).

Страх является эмоцией большой силы, которая оказывает

заметное влияние на восприятие, мышление и поведение индивида.

Страх, в зависимости от своей интенсивности, переживается как

предчувствие, неуверенность, полная незащищенность. Появляется

чувство недостаточной надежности, опасности и надвигающегося

несчастья. Интенсивный страх является наиболее опасной из всех

эмоций.

Существуют как врожденные, так и приобретенные причины или

стимулы для страха. Врожденные или естественные причины для страха

включают одиночество, незнакомость, высоту, неожиданное приближение,

неожиданное изменение стимула и боль. Многие из приобретенных или

социокультурных факторов, которые вызывают страх или оказывают на

него влияние, связаны с врожденными причинами. Например, “взрослый

может рационализировать свою боязнь грома на основе того, что он

сигнализирует о возросшей вероятности подвергнуться удару молнии”

(6, 92). Страхи, вызываемые социокультурными причинами, могут быть

приобретены в процессе травматического обусловливания или же путем

подражания взрослому, который выступает в качестве модели страха.

Взрослый находится под значительным влиянием того, каким образом

социализируется страх в детстве. При гуманистической социализации

переживания страха сводятся к минимуму, родители воздерживаются от

запугивания ребенка и обучают его терпимости к страху и способам

противодействия ему. При нормативной социализации страха родители

передают свой страх ребенку, вредность страха занижается, и родители

могут намеренно запугивать ребенка, не компенсируя детский страх.

Взаимодействие страха с другими эмоциями может также оказывать

большое влияние на личность и поведение. Взаимодействие между

страхом и страданием может усилить проблемы, возникающие при

формировании личности и затормозить ее развитие. Сильная связь между

страхом и страданием может снизить способность человека

сочувствовать страданию других людей. Взаимодействие страха и

презрения может привести к неверию в себя и даже боязни себя.

Сильная связь между страхом и стыдом может привести к параноидальной

шизофрении.

Сегодня в научном лексиконе употребляются такие модификации

страха, как волнение, беспокойство, опасение, тревога, боязнь,

испуг, ужас. Предпринимаются попытки классифицировать эти модусы. В

частности, З. Фрейд предлагает такой вариант соотнесния испуга,

страха и боязни: « Испуг, страх, боязнь неправильно употребляются

как синонимы. В их отношении к опасности их легко разграничить.

Страх означает определенное состояние ожидания опасности и

приготовления к последней, если она даже и неизвестна; боязнь

предполагает определенный объект, которого боятся; испуг имеет в

виду состояния, возникающие при опасности, когда субъект оказывается

к ней неподготовлен, он подчеркивает элемент неожиданности» (17,

386).

Что касается функций страха, то они должны совпадать с

основными функциями эмоций. Андрусенко, ориентируясь на анализ

функций эмоций, осуществленный В.К.Вилюнасом, попытался определить

основные функции страха.

Оценочная функция страха. Ее можно рассмотреть в трех аспектах: а)

определение самодостаточности качества человека для осуществления

активной экспансии этого качества на окружающий социум; б) образное

представление силы иного позволяет человеку определить меру своей

зависимости от иного; в) страх выступает – будь то неосознанная или

осознанная его форма – предварительной оценкой иррациональных

модусов внутренней или внешней рефлексии.

Синтезирующая функция – особенность страха выступать синтезирующей

основой для целостного и структурированного отражения всего

комплекса ситуации страха.

Сигнализирующая функция – определяет пути аналитической работы

отражательного механизма по фильтрации отраженных вариантов ситуации

страха в зависимости от степени их значимости для человека.

Суть регулирующей функции заключается в мобилизации отражательных

ресурсов на наиболее угрожающих участках, в обеспечении оптимального

состояния психофизиологического комплекса человека в целом и его

подструктур в частности, в выборе соответствующих форм реагирования,

предполагающих в случае недостатка собственных ресурсов для

преодоления ситуации страха сообщить об этом окружающему сообществу.

Поскольку страх органически «вписан» в духовную жизнь человека,

пронизывая ее бессознательный, подсознательный и сознательный

уровни, возникновение реакции страха не может не сказаться на

состоянии других форм духовности. В этом видится необходимость

выделения организующе-дезорганизующей функции страха. В предельном

случае страх даже может стать причиной смены жизненного ориентира

человека или его смерти. С другой стороны, страх потери определенных

форм духовности (надежды, любви, свободы) может способствовать

духовному росту человека.

Эвристическая функция, значение которой – выработка универсальных,

инвариантных способов предвосхищения, преодоления, и, по

возможности, недопущения деструктивных ситуаций и состояний. (1, 59-

60)

Конечно, предложенный вариант классификации функций страха

достаточно условен и не исчерпывает собой всего многообразия

функционирования реальных страхов.

Каждый человек в силу своих биологических и социальных

возможностей строит образ своей среды. Этот образ, как правило, не

совпадает с навязываемым человеку образом жизни. Если это

несовпадение носит длительный временный интервал, то происходит

реагирование либо собственно страха, либо в его превращенной форме –

привыкании, понимаемом как необратимая деформация организма и

личности. Биологическое и социальное уставание – это такая ситуация,

когда страх уже не выполняет некоторых своих функций, например,

функцию мобилизации. Не находя выхода из затянувшейся ситуации

страха в настоящем и будущем, некоторые люди актуализируют в своем

мировоззрении образы прошлого. А поскольку эти образы могут быть

менее угрожающими, само прошлое воспринимается как состояние

безопасности. Отсюда – ставший для многих притягательным призыв –

“назад к прошлому”.

Современные исследования показывают, что физиологические и

психические формы реагирования человека зависят не только от среды

его обитания, геопольных особенностей, но и от генетического родства

членов определенного социального сообщества. Сегодня иррациональные

страхи выходят из эпоса, сказок, художественной литературы на арену

реальных экономических, политических, идеологических преобразований.

Включенность человека в ноосферную структуру заставила его

актуализировать свой космический страх.

Страхи, присущие определенному возрасту отражают исторический

путь развития самосознания человека. Вначале ребенок боится остаться

один, опасается посторонних. Далее он боится боли, высоты,

гигантских (в его представлении) животных. Временами он

преисполняется суеверного ужаса перед Бабой Ягой и Кащеем. Далее он

боится темноты, огня и пожара, стихии – всего того, страх перед чем

был развит у первобытных людей, одухотворяющих многие неизвестные и

опасные для них явления природы. Человек не мог бы жить, пренебрегая

этими страхами, передаваемыми из поколения в поколение и

составляющими часть его жизненного опыта. В отличие от так

называемых природных страхов социальные страхи приобретаются путем

научения в процессе формирования личности, отражая определенные

ценности, принятые в той или иной общественной среде.

Как известно, страх может принимать различные формы, но

представить себе все многообразие страхов у различных людей

практически невозможно, так как при ближайшем рассмотрении можно

выделить новые варианты определенного страха. Попытку определения и

описания основных форм страха, к которым можно отнести все возможные

страхи, предпринял немецкий психолог Ф. Риман.

Основные формы страха взаимосвязаны с нашим самочувствием в

этом мире и с нашей напряженной “распределенностью между двумя

большими антиномиями, которые мы переживаем в их неразрывной

противоположности и повторимости” (14, 10). Рождаясь в этом мире, мы

повинуемся четырем могущественным импульсам: наша Земля вращается

вокруг Солнца, являющегося также центральным светилом нашей

собственной мировой системы, чье движение мы определяем как

революцию или переворот. Одновременно Земля вращается вокруг своей

оси, что называется ее собственным вращением. Таким образом,

существуют два взаимоисключающих или взаимодополняющих импульса,

которые поддерживают нашу мировую систему в движении, к которому

принуждают два направления: силы тяжести и центробежной силы. Сила

тяжести поддерживает целостность нашего мира, стремясь вовнутрь, к

его центру, и удерживая его от распада. Центробежная сила направлена

от центра наружу, она стремится к расширению и, будучи отпущена,

направлена на отделение и непрерывное движение. “Только взвешенное

взаимодействие этих четырех импульсов гарантирует закономерный и

подвижный порядок жизни, в котором мы пребываем и который называем

космосом. Преобладание или выпадение одного из видов движения

нарушает или разрушает этот вселенский порядок и приводит к хаосу”

(14, 11).

На основе взаимодействия этих четырех импульсов Риман

обосновывает четыре основных требования, которые повторяются и

взаимно дополняют друг друга во всех наших стремлениях.

Первое требование означает, что каждый индивидуум для

достижения самостоятельности и неповторимости своей личности должен

отстранить себя от основной человеческой массы, не обмениваясь с нею

своими особенностями. К этому требованию присоединяется страх,

который угрожает нам, когда мы отделяем себя от других, возникающий

с момента рождения и связанный с тем, что мы являемся частью

общности и боимся одиночества и изоляции. На всех уровнях, будь то

расовые, семейные, национальные, половые, связанные с нашими

надеждами или с нашей профессией, мы принадлежим к определенным

группам, к которым мы испытываем чувство близости, и вместе с тем,

будучи индивидуумами и единичностью, стремимся к четкому различию от

других людей. Это приводит к тому, что одним из основных наших

желаний является стремление не смешиваться с другими людьми и

однозначно идентифицироваться с самим собой. Чем больше мы

отделяемся от других, тем больше мы подвергаемся воздействию

неуверенности, непонимания и отвергнутости.

Второе требование состоит в том, что мир, жизнь и

человеческое сообщество открыты для нашего участия и требуют для

этого отказа от «Я», а в противном случае являются чуждыми,

существующими независимо от нас и вне нас. Это требование

подразумевает самоотречение и отдачу. С этими понятиями связаны все

страхи, заключающимися в боязни утраты собственного «Я», зависимые

от необходимости и самоотдачи и нежелания лишиться своей единичности

и принести себя в жертву другим, что является необходимым для

приспособления к требованиям общества. Это приводит к зависимости от

нашего окружения, чувству покинутости и бессилия. Мы должны жить в

условиях самопроверки и самоиспытания, а также самоотдачи и

самозабвения, что одновременно может вызвать страх перед задачей

осуществления собственного «Я» и страх перед разрушением

собственного «Я».

Третье требование означает наше стремление к неизменности и

продолжению. “Мы должны в нашей жизни так хозяйствовать и

располагаться, так планировать свое будущее, как будто наша жизнь

безгранична, мир стабилен, будущее предвидимо, и при этом

одновременно знать, что мы наполовину состоим из смерти и наша жизнь

в течение мгновения приходит к своему концу” (14, 11)). Это

требование сопровождается страхами, которые связаны со знанием о

преходящем характере нашей зависимости и иррациональности

планирования нашего существования, страхом перед риском всего

нового, перед неопределенностью наших планов, перед вечной

изменчивостью нашей жизни. Этот страх выражен в известном изречении

о том, что нельзя дважды вступить в одну и ту же реку, так как река

постоянно меняется.

Четвертое требование состоит в том, что мы всегда стремимся к

расширению, изменчивости, развитию и преодолению, отказываясь от уже

изведанного, преодолевая традиции и обыденность, расставаясь с

достигнутым для того, чтобы попытаться пережить неизведанное. С этим

требованием тесно связан страх перед необходимостью преодоления

порядка, правил и законов, инертности привычек, которые удерживают,

сковывают и ограничивают наши возможности вопреки нашему движению к

Страницы: 1, 2, 3, 4, 5