История социальной помощи в России

в ничтожной степени. Так, в 1903 году, по данным литературы, 98% женщин в

России рожали без всякой акушерской помощи.

Но даже и в таких крупных городах, как Санкт-Петербург, несмотря на

то, что к концу XIX века в городе было уже достаточно родильных домов,

акушерских кадров и специальных институтов, обеспеченные женщины

предпочитали рожать дома, хотя и под наблюдением акушерок. До начала Первой

мировой войны городские районные родильные дома служили в основном для

бедного городского населения. Только после революции 1917 года родильные

дома стали основным местом для женщин, готовящихся стать матерями.

3. Благотворительность и меценатство в истории России.

Частная благотворительность имеет глубокие исторические корни в

России, практические навыки такой деятельности воспитывались в старину.

Древнерусское общество, принимая христианство, с пониманием восприняло

вторую из основных заповедей – о любви к ближнему. Свое выражение она

получила в раздаче милостыни. Идея милостыни лежала в основании

практического нравоучения, потребность в этом воспитывалась всеми

тогдашними средствами духовно-нравственной педагогики.

Любить ближнего – это прежде всего накормить голодного, напоить

жаждущего, посетить заключенного в темнице. Благотворительность была не

столько вспомогательным средством общественного благоустройства, сколько

необходимым условием личного нравственного здоровья. Древнерусский

благотворитель менее помышлял о том, чтобы добрым делом поднять уровень

общественного благосостояния, а более о том, чтобы возвысить уровень

собственного духовного совершенствования. Древняя Русь понимала и ценила

только личную, непосредственную благотворительность, подаваемую из руки в

руку, втайне от постороннего взгляда. “В рай входят святой милостыней, –

говорили в старину, – нищий богатым питается, а богатый нищего молитвой

спасается”. Благотворителю нужно было воочию видеть людскую нужду, которую

он облегчал, чтобы получить душевную пользу; нуждающийся должен был видеть

своего благодетеля, чтобы знать, за кого молиться. Как и повсюду в Европе,

в Древней Руси дело призрения бедных находилось в руках Церкви и особенно

монастырей, располагавших обширными фондами (в том числе благодаря обычаю

князей давать Церкви “десятину” – одну десятую со всех княжеских доходов).

Именно при монастырях возникали богадельни, бесплатные больницы. Через

Церковь, куда передавали свои пожертвования доброхоты, благотворительность

осуществлялась фактически до конца XVII в.

Древнерусские цари накануне больших праздников, рано по утрам, делали

тайные выходы в тюрьмы и богадельни, где из собственных рук раздавали

милостыню арестантам и призреваемым, также посещали и отдельно живших

убогих людей.

Нищенство считалось в Древней Руси не экономическим бременем для

народа, не язвой общественного порядка, а одним из средств нравственного

воспитания народа. Как живое орудие душевного спасения, нищий нужен был

древнерусскому человеку во все важные минуты его личной и семейной жизни,

особенно в минуты печальные. Трудно сказать, в какой степени такой взгляд

на благотворительность содействовал улучшению древнерусского общества.

Никакими методами социологического изучения нельзя вычислить, какое

количество добра вливала в людские отношения эта ежедневная, молчаливая

тысячерукая милостыня, насколько она приучила людей любить человека и

отучала бедняка ненавидеть богатого. Явственнее всего обнаруживалось

значение такой личной милостыни, когда нужда в благотворительной помощи

вызывалась не горем отдельных несчастливых людей, а народным бедствием.

Природа нашей страны издавна становилась доброй, но иногда бывала

своенравной матерью своего народа, который, может быть, сам же и вызывал ее

своенравие своим неумением обращаться с ней. Недороды и неурожаи были

нередки в Древней Руси. Недостаток экономического общения и

административной распорядительности превращал местные недоборы

продовольствия в голодные бедствия.

4. Милосердие вечно.

Мы, к сожалению, зачастую пытаемся перенести на российскую почву

западный опыт благотворительности. А он далеко не всегда приживается. Стоит

вспомнить собственную историю: само понятие "благотворительность" родилось

в России более двух веков назад и связано с именем и деятельностью

Императрицы Марии Федоровны.

Ее обширная благотворительная деятельность составляет эпоху в истории

внутренней общественной жизни России. C 1797 года до самой своей смерти в

1828 году Императрица Мария Федоровна "по воле Своего супруга Императора

Павла Петровича" начальствовала над старейшим и крупнейшим

благотворительным Ведомством в России, названным в ее честь.

Начиналось это Ведомство буквально с нескольких учреждений, созданных

в 60-е годы XVIII века Екатериной II по предложению Ивана Бецкого, - c

Воспитательных Домов в Москве и Петербурге, которые стали прообразами

первых семейных детских домов в России, и Общества воспитания благородных

девиц в Смольном монастыре - учреждения, положившего начало женскому

образованию в России.

Учебные и благотворительные заведения, а также странноприимные дома

создавались не только в Санкт-Петербурге, но и в других российских городах

- Москве, Харькове, Николаеве, Севастополе, Симферополе, Таганроге. Всего

при непосредственном участии Императрицы Марии в России было создано 22

благотворительных учреждения. В том числе:

Учебные заведения в Санкт-Петербурге

Повивальное училище Воспитательного Дома (1797)

Училище ордена Св.Екатерины (1798)

Мариинский институт (1800)

Повивальный институт (1800)

Училище глухонемых (1806)

Девичье училище военно-сиротского дома, переименованное в 1829 году в

Павловский институт (1807)

Училище солдатских дочерей полков № 1 (1819)

Училище солдатских дочерей полков № 2 (1823)

Фельдшерская школа при Обуховской больнице (1828) в Москве

Училище Св.Екатерины (1803)

Коммерческое училище (1804)

Александровское училище (1805)

Повивальный институт (1811) губернские

Харьковский институт благородных девиц (1817)

Николаевское училище для дочерей нижних чинов Черноморского флота (1826)

Севастопольское училище для дочерей нижних чинов Черноморского флота (1826)

Богоугодные и благотворительные заведения в Санкт-Петербурге

Мариинская больница для бедных (1803)

Вдовий Дом (1803) в Москве

Мариинская больница для бедных (1803)

Вдовий Дом (1803) губернские

Странноприимный дом Таранова-Белозерова в Симферополе (1821)

Странноприимный дом Депальто в Таганроге (1824).

Особое внимание Мария Федоровна уделяла:

Воспитательным Домам, условия проживания в которых были значительно

улучшены и воспитанники могли получать в них профессию и образование;

o учреждениям женского образования, которые стали развиваться не только в

столицах и уставы в которых были изменены, что позволяло принимать дочерей

купцов всех гильдий, и даже дочерей нижних морских чинов в Севастополе и

Николаеве; попечению больниц; Вдовьим Домам, которые были созданы

Императрицей в Петербурге и Москве (сейчас в бывшем московском Вдовьем Доме

размещается Центр реабилитации и социальной помощи "Лефортово").

Современники Марии Федоровны восторгались ее деятельностью. Карамзин

считал, что она была бы лучшим министром просвещения в России. Плетнев

называл ее министром благотворительности. Жуковский писал ее дочери после

ее кончины: "Отечество, потеряв ее, должно плакать… Оно знает, какое

сокровище им утрачено". В 1836 году Пушкин писал в журнале "Современник":

"В истории нет лица, которое бы по всем отношениям можно было сравнить с

покойною Императрицей… Она в своей Особе явила миру изумительный пример

смиренномудрия. В непосредственное ведение свое Она приняла одну только

часть управления, которая требовала не холодной администрации, но

сердечного участия, нежнейшей попечительности, где все зависело от

ангельского терпения; и три царствования Она была только Министром

благотворительности".

К концу XIX века Ведомство учреждений Государыни Императрицы Марии

Федоровны насчитывало уже около 500 учреждений. Многие созданные ею

заведения до сих пор работают, в их числе Мариинская больница в Санкт-

Петербурге и Воспитательный Дом, отметивший свое 230-летие.

Деятельность Императрицы Марии продолжили члены ее семьи. Мария

Павловна (1786 - 1859), герцогиня Саксен-Веймарская, создала организацию

попечения о народном благосостоянии в Саксен-Веймаре. Сама она усматривала

истинное значение своей деятельности в том, что сумела "успешно привести в

движение общественные силы на пользу добра". Другая дочь Императрицы Марии

Федоровны, Екатерина Павловна (1788 - 1819), вместе с мужем Принцем Георгом

Ольденбургским во время Отечественной войны 1812 года основала в Твери

госпитали. И, конечно, нельзя не вспомнить сына Екатерины Павловны - Принца

Петра Георгиевича Ольденбургского, имя которого заняло почетное место возле

священного имени его бабки. 25-летняя служба Петра Георгиевича по Ведомству

учреждений Марии Федоровны была удостоена высокой оценки Императора. В день

столетия Ведомства Императрицы Марии в 1897 году газета "Московские

Ведомости" писала: "…Такие высокие дела благотворения не замерли с кончиной

Августейшей Покровительницы. Благодаря непрерывным заботам ее преемниц

Императрицы Александры Федоровны и Марии Александровны, разнообразные

благотворительные заведения продолжали расти и крепнуть, так что образовали

обширное управление…"

Еще в 1874 году в журнале "Русская старина" появилась статья под

названием "Памятник Императрице Марии", автор которой И. Р. Фон-дер-Ховен

писал: "Почти 50 лет прошло со дня кончины Императрицы Марии Федоровны, и

бесчисленным питомцам основанных ею благотворительных и учебных заведений

пора воздать должное ее службе России, пора воздвигнуть памятник… Что же

касается до средств, то нет сомнения, что вся Россия откликнется на призыв

к пожертвованиям, так как во всех концах нашего обширного Отечества

существуют основанные Императрицей учреждения".

В Известиях С-Петербургской Городской Думы в 1897 году (год столетнего

юбилея Ведомства Императрицы Марии) помещен доклад Городской Управы, в

котором сообщалось, что Высочайше учрежденный Комитет по сооружению

памятника Императрице, руководствуясь указанием блаженной памяти Императора

Александра III, избрал местом для постановки памятника аллею перед Смольным

Институтом. В 1911 году в Известиях С-Петербургской Городской Думы

представлен доклад Общего Присутствия С-Петербургской Городской Управы:

"…Состоящий под председательством Его Высочества Принца Петра

Александровича Ольденбургского Комитет по сооружению памятника в Бозе

почивающей Императрицы Марии Федоровны остановился на мысли поставить сей

памятник в Аллербергском сквере между Лафонской площадью и зданием

Императорского воспитательного общества благородных девиц (Смольный

Институт), на линии так называемой Леонтьевской аллеи…"

В 1914 году в журнале "Нива" была опубликована фотография проекта

памятника работы скульптора Е.И.Черемисиной. Однако последовавшие

исторические события прервали традицию благотворительности в российском

обществе, и до сих пор в Санкт-Петербурге памятника Императрице Марии

Федоровне нет.

Очевидно, исправить ошибку и отдать дань памяти родоначальнице российской

благотворительности предстоит нам, ныне живущим россиянам, восхищенным и

благодарным потомкам.

5. Благотворительность на Сахалине.

Остров Сахалин, благодаря своему особому положению в системе

Российской империи, всегда представлял обширное поле благотворительной

деятельности. Различные виды помощи бедным, пожертвования поступали не

только от местных жителей, но и присылались издалека. Многие структуры для

оказания помощи бедным возникали на острове как почти буквальное

воспроизведение общероссийских образцов, но существовал ряд присущих только

ему особенностей, обусловленных географическими факторами и социально-

экономическим положением. Специфической особенностью было наличие тюремно-

каторжного режима, существовавшего на острове почти 40 лет, в связи с чем

общественное развитие проходило в несколько иных условиях, чем в России и в

целом на Дальнем Востоке, при более жестком контроле в решении социальных

проблем со стороны административно-полицейского аппарата.

5.1. Государственная помощь малоимущим.

Оказавшись на далекой окраине Родины, население Сахалина столкнулось

со многими трудностями в организации своей жизни, которая у каждого

складывалась по-разному. Поэтому деятельность благотворительных учреждений,

различных групп и институтов российского общества, равно как и местной

власти, на ниве социальной помощи бедным слоям населения становилась не

только востребованной, но и необходимой. В ХIХ в. на Сахалине

сосредоточивалось неоднородное в социальном отношении население.

Официальное учреждение на острове каторги и ссылки в 1869 г. привело к

тому, что на рубеже ХIХ-ХХ веков самой многочисленной была неполноправная

категория, делившаяся на три группы: 1) ссыльнокаторжные, содержавшиеся в

тюрьмах; 2) ссыльнопоселенцы, имевшие право приписаться к местному

обществу, заниматься торговлей, частично распоряжаться имуществом; 3)

крестьяне из ссыльных, не могущие пользоваться в полном объеме многими

правами свободного человека. С течением времени доля каторжан в общей

численности населения постепенно уменьшалась и с 1912 г. в официальных

документах уже не фигурировала. Соответственно стабильно росло количество

ссыльнопоселенцев и крестьян из ссыльных (в 1902 г. - 49,8% всего населения

острова), что объяснялось переходом в эти категории каторжан, отбывших свои

сроки. Кроме того, весьма многочисленной группой среди свободных жителей с

конца ХIХ в. стали члены семей каторжан и ссыльных, добровольно

последовавших за осужденными. Если в 1894 г. они составляли 20,3% всего

населения острова, то в 1912 г. - 68,7%.

За исключением ссыльнокаторжных, содержащихся на государственном

обеспечении, а также чиновников, церковнослужителей, военнослужащих и

других лиц свободного состояния, имеющих стабильный доход, остальное

население Сахалина (то есть большинство) вынуждено было добывать себе хлеб

насущный всевозможными способами, в основном, по словам современника -

"промышляло, чем придется". Заработки не обеспечивали людям самого

нищенского существования, поскольку были непостоянны и случайны. Поэтому

помощь со стороны была не только желательна, но и крайне необходима.

Основной формой вспомоществования являлась выдача безвозмездного

государственного ("казенного") пищевого, одежного или денежного довольствия

остро нуждающимся. Его получали различные категории населения острова.

Согласно Высочайшего повеления от 30 июня 1883 г. "впредь до установления

окончательных правил по устройству поселенцев на Сахалине" на таком

довольствии содержались ссыльнопоселенцы, уволенные с каторжных работ и

приписанные к селениям "для устройства домообзаводства" и ведения сельского

хозяйства, не имевшие собственных средств к существованию. Кроме того - не

сумевшие найти работу по специальности. Первые из вышеуказанных лиц

получали помощь один год, но, "в зависимости от их усердия", допускалось

продление срока до двух лет, вторые - один год. Помощь полагалась и тем,

кто не в силах был работать "по болезненному состоянию". Конечно, пособия

были недостаточны: тот же ссыльнопоселенец, когда был каторжным и работал

на тюремных горных или дорожных работах, получал более усиленное питание.

Но даже такой минимум не давал умереть с голоду.

Выходя из тюрьмы, человек получал "от казны" весьма незатейливый

хозяйственный инвентарь, которому мог бы позавидовать разве только Робинзон

Крузо: дроворубный топор, мотыгу, лопату и 2 фунта веревки. Таким образом,

ссыльнопоселенец по необходимости начинал свое новое поприще на острове с

казенными инструментами в руках и с надеждой на бесплатное довольствие,

состоящее из ржаной муки, гречневой крупы, соленых мяса и рыбы.

Помимо ссыльнопоселенцев, денежное пособие выдавалось членам семей,

добровольно последовавших за осужденными, и детям ссыльнокаторжных женщин и

ссыльнопоселенок. Детям - в размере полутора рублей в месяц вплоть до

достижения ими 14-летнего возраста. По собственной воле последовавшим за

супругами женам - по три рубля в месяц в течение двух лет после увольнения

с каторжных работ их супругов. Допускалось продление этого срока в

зависимости от размера семьи либо материального положения. Выдавались

пособия ссыльнокаторжным и ссыльнопоселенцам, вступающим в брак или

пострадавшим от пожара.

Несмотря на значительное количество нуждавшихся, число получавших

помощь было ограниченно. Выдаче пособия предшествовал сбор необходимых

документов, из которых формировались дела "о назначении и выдаче казенного

пищевого довольствия беднейшим семействам ссыльных о.Сахалина", с поименным

списком зачисленных на казенное денежное довольствие и ежемесячными

ведомостями об имущественном положении. Не все жаждущие получали

соответствующую их бедственному положению помощь. Законодательство о

благотворительности в России совершенствовалось очень медленно, вплоть до

начала первой мировой войны так и не было реформировано. Одной из трудных

была проблема систематизации помощи бедным. Не было законодательно

утверждено право каждого ссыльнопоселенца получать помощь со стороны

государства. На Сахалине "это право приобреталось одобрением начальства,

его нужно было заслужить еще: или в тюрьме... подхалимствуя перед

начальством, или на воле - путем фактического первоначального

домоустройства".

Тем не менее, в 1895 г. на "казенных хлебах" состояло почти 34%

мужского населения острова, свыше 54% женского и свыше 74% детского.

Ежегодно населению острова выдавались ссуды в виде продуктов питания,

материалов, инструментов, сельскохозяйственного инвентаря, на приобретение

скота. За редким исключением, они не возвращались. В начале 1898 г. за

населением острова числился долг государству 193.241 руб., к концу года

увеличившийся еще на 12.000 рублей. В качестве ссуд могли выдаваться деньги

"на общеполезные надобности" - постройку водяных мельниц и т.п.

Как ни мало было пособие, в условиях того времени оно служило

известным стимулом для многих, особенно для больших семей.

5.2. Милостыня или богадельня?

Одной из важнейших и качественно новых структур для оказания помощи

малоимущим на Сахалине являлось зачисление неспособных работать людей,

"престарелых, дряхлых, увечных, хронически больных" в богадельню и на

богадельческий паек. Развитие филантропии в России долгое время во многом

было связано с дилеммой: "милостыня или богадельня". Необходимость развития

всевозможных благотворительных институтов (прежде всего, заведений и

организаций) долгое время не признавалась в российском обществе само собой

разумеющейся, поскольку доминировала традиция подаяния милостыни. И все же,

благотворительноcть в конце ХIХ в. переживала небывалый подъем:

общественная и частная инициатива проявилась в деятельности земства,

муниципального самоуправления. На Сахалине, в связи с отсутствием земского

самоуправления, организованная и финансируемая система помощи бедным в

среде "неспособных снискивать себе пропитание" лежала на государстве, в

частности находилась в ведении Главного тюремного управления, к компетенции

которого относились как вопросы руководства каторгой, так и расходы, в том

числе, по содержанию богадельни.

"Богадельщики" всех категорий (как из числа ссыльного, так и

свободного населения) включались в смету общей численности

ссыльнокаторжных. В "Правилах для перечисления и призрения в богадельне

ссыльнокаторжных, совершенно не способных к работам, и ссыльнопоселенцев,

вовсе не способных собственным трудом снискивать пропитание" (1894 г.)

Страницы: 1, 2, 3