Банковские кризисы

Эмиссионное развитие (1992-1995 гг.). Этот период характеризовался процессом создания огромного количества мелких банков (с 1.01.93 по 1.01.96 количество зарегистрированных кредитных организаций увеличилось с 1,7 тыс. до 2,6 тыс.). Это обуславливалось как низкими требованиями к стартовому капиталу банка при его создании, так и огромной привлекательностью банковского бизнеса, который очень быстро освоил возможности зарабатывания на инфляции и на постоянном падении курса рубля. Ресурсы банковской системы формировались преимущественно за счет средств предприятий, доля которых в пассивах банковской системы составляла в 1994 г. - 35%, а в 1995 г. - 24%, что многократно превышало долю депозитов населения, обесценившихся в результате интенсивной инфляции.

Исторически, этот период развития банковской системы закончился летом 1995 г., когда усилия Правительства и Банка России по нормализации макроэкономической ситуации стали давать очевидные результаты - инфляция быстро и устойчиво снижалась, курс рубля начал интенсивно повышаться в абсолютном значении. Столь резкое изменение макроэкономической ситуации, в первую очередь, подорвало позиции тех банков, которые не захотели изменить свои взгляды на экономические реалии. Разразился банковский кризис, в ходе которого обанкротился целый ряд относительно крупных российских банков (как, например, банков «Мытищинский», Межрегионбанк, «Национальный кредит», «Глория-банк»). Основным проявлением этого кризиса стал краткосрочный кризис ликвидности в банковской системе, вызванный приостановлением работы московского межбанковского рынка. Благодаря быстрой реакции Банка России, «подпитавшего» банковскую систему краткосрочными кредитами, и тому, что кризисные явления не породили панику среди населения и не задели крупнейшие банки страны, кризис не превратился в угрозу банковской системе в целом.

Именно в это время в России окончательно оформилась группа банков-лидеров, которые смогли установить свой контроль над крупнейшими российскими предприятиями, которые смогли создать многофилиальные сети по обслуживанию клиентов. Однако именно в это время в поведении российских банков сформировались определенные стереотипы и модели, которые впоследствии сыграли существенную негативную роль. Главным из таких моментов следует признать слабое развитие непосредственно банковских услуг, в первую очередь, кредитования реального сектора, и чрезмерную концентрацию интересов банков на финансовых рынках.

«Процветание» (1996 - начало 1998 гг.). Основной характеристикой этого этапа развития банковской системы стал быстрый рост банковских инвестиций в государственные долговые обязательства: за 1996-1997 гг. объем вложений банков в государственные бумаги увеличился более чем в три раза. Объемы и технология работы основного рынка государственных обязательств - рынка ГКО-ОФЗ, - позволяла его участникам практически без затрат и в минимальный срок (дилеры получали деньги в день продажи бумаг) обращать свои бумаги в денежные средства, что делало ГКО-ОФЗ высоколиквидным инструментом. Предвыборная кампания 1996 г. и постоянная потребность федерального бюджета в «живых» деньгах приводили к исключительно высоким уровням доходностей государственных облигаций, не соответствовавшим основным макроэкономическим показателям (уровню инфляции и росту курса доллара). Российские банки стали активными покупателями не только рублевых, но и валютных облигаций российского правительства, по некоторым оценкам, им принадлежало до 10% еврооблигаций, более 40% валютных облигаций Минфина. Государственные ценные бумаги стали основным источником доходов банковской системы: в 1996 г. доходы по государственным ценным бумагам составляли до 40% всех доходов, за 1997 г. - до 30%.

Доля доходов от кредитных вложений - основы банковского бизнеса во всем мире - в российских условиях была не столь велика. За 1996-1997 гг. доля процентов по кредитам в совокупных доходах банков составила около 35%, причем значительная их часть существовала, только на бумаге. Столь низкая доля в доходах во многом объясняется тем, что в течение этого периода кредиты составляли лишь 35 - 40% от всех активов банковской системы. Таким образом, активные операции значительного числа российских банков (в основном московских) в этот период напоминали скорее действия финансовой компании, нежели работу кредитного учреждения.

Начиная со второй половины 1996 г., российские банки стали выступать активными заемщиками на внешних финансовых рынках. Особенно широкое распространение получили залоговые кредиты, которые обеспечивались пакетами ценных бумаг (как правило, российскими валютными облигациями или акциями подконтрольных предприятий). С одной стороны, к активным внешним заимствованиям банки подталкивали относительно низкие уровни процентных ставок по внешним займам, которые становились исключительно привлекательными в условиях практически гарантированной стабильности курса рубля. С другой стороны, объективное отсутствие существенных внутренних сбережений в российской экономике не позволяло банкам всерьез рассчитывать на развитие своего бизнеса без привлечения внешних ресурсов. Поскольку российские банки являлись новыми партнерами для иностранных финансовых институтов, предоставляемые последними кредиты были, как правило, краткосрочные с возможностью пролонгирования. Таким образом, заемщик рассчитывал на благополучное развитие ситуации и на длительное пользование полученными ресурсами, кредитор был уверен в том, что при неблагоприятном ходе событий срок действия кредита быстро истечет.

Стабильность курса позволила ведущим российским банкам превратить заимствованиями на мировых финансовых рынках в важнейший источник роста и компенсатор недостатка внутренних сбережений. Внешние заимствования привлекались как в форме кредитов иностранных финансовых организаций, так и путем выпуска собственных ценных бумаг, которые стали важным источником средств (к концу 1997 г. только межбанковские кредиты в иностранной валюте, подавляющее большинство которых было получено от банков-нерезидентов, составляли около 12% всех банковских пассивов).

Одновременно, по мере либерализации рынка ГКО-ОФЗ для нерезидентов, крупнейшие российские банки стали резко наращивать объемы своих форвардных обязательств перед нерезидентами на поставку иностранной валюты для репатриации последними прибыли. Поскольку на объем таких операций существовали ограничения со стороны надзорных органов (открытая позиция по срочным контрактам принималась в расчет совокупной открытой валютной позиции), банки начали искать возможность для «перекладывания» своих рисков. Крупнейшие банки стали заключать срочные контракты с крупными, крупные со средними, средние с мелкими. Многие банки для закрытия своих позиций заключали опционные контракты (с правом отказа от исполнения) или контракты со своими аффилированными структурами.

Таким образом, постепенно российская банковская система стала самым сильнейшим образом зависеть от внешнего мира и, следовательно, стала подвержена курсовому риску, который никто не хотел принимать в расчет при ведении повседневного бизнеса.

Формально к моменту кризиса, по балансовым операциям банки в среднем имели длинную валютную позицию (превышение валютных требований над обязательствами). Такая позиция обеспечивалось за счет того, что значительная чистая задолженность банков перед внешним миром покрывалась адекватной чистой задолженностью по валютным обязательствам реального сектора перед банками. Однако, несмотря на это, банкам не удалось переложить валютные риски на внутренних заемщиков, поскольку в момент скачка курса последние в основной массе также оказались неплатежеспособны по своим валютным обязательствам. Объем потерь банков в результате неплатежей внутренних заемщиков по валютным кредитам составил более 20 млрд. руб. Другой причиной крупных убытков банковского сектора в момент девальвации стала его значительная - около 7 млрд. долл. - чистая валютная задолженность по срочным операциям перед нерезидентами. Здесь масштабные убытки банков были вызваны аналогичными причинами. Имея значительные чистые обязательства на поставку валюты перед нерезидентами, российские банки пытались захеджировать свои риски путем заключения «зеркальных» контрактов с резидентами (объем чистых требований банков на поставку валюты к внутреннему небанковскому сектору составил около 10 млрд. долл.). Однако в момент кризиса в результате неплатежеспособности большинства российских контрагентов убытки последних были фактически переложены на банки.

Наблюдался массированный отток средств со счетов клиентов и вкладчиков в наличный оборот, интенсивная миграция клиентуры между банками. Следствием стало быстрое падение ликвидности банков и объема мобилизуемых ими ресурсов. Чистый отток средств со счетов физических лиц составил 18% по рублевым и 30% по валютным (август-сентябрь), по валютным счетам юридических лиц - 20% (август).

Резкое падение ликвидности банковской системы в результате массированных валютных интервенций ЦБ РФ, приведших к откачке рублевых средств с корреспондентских счетов банков. Массированные интервенции, связанные с попыткой поддержки, а затем стабилизации курса рубля, продолжались с конца июля по первую неделю сентября. За этот период золотовалютные резервы, а также средства на корсчетах банков сократились более, чем на треть. При этом по сравнению со средним уровнем за предшествующий период года объем средств на корсчетах упал в 2 раза. Предпринятые Центральным банком попытки за счет выдачи кредитов поддержать ликвидность банков хотя и смягчили это падение, однако привели к существенному усилению давления на валютный курс: эмиссионные ресурсы, получаемые банками для погашения задолженности перед клиентами, немедленно направлялись на покупку валюты.

Замораживание около 15% активов коммерческих банков (без Сбербанка) в результате дефолта по ГКО-ОФЗ. Последнее было равносильно утрате банками более половины собственного капитала.

Основное стратегическое (долгосрочное) последствие кризиса состоит в необратимом разрушении прежней модели функционирования банковской системы. Это характеризуется следующими моментами.

Рис.3. Воздействие финансового кризиса 1998 г. на банковскую систему

Резко сузилась и без того скудная база долгосрочных кредитных ресурсов, которые банки могут привлекать внутри страны. Речь идет, прежде всего, о масштабном сокращении сбережений домашних хозяйств, наиболее крупном со времен «шоковой терапии» (1992 г.). При этом произошло не только обесценение ранее накопленного объема организованных сбережений (на 49% за II-е полугодие 1998 г. по рублевому сегменту), но, что более важно - снижение сберегательного потенциала домашних хозяйств в результате падения их реальных доходов. Так, если в 1995-97 гг. прирост организованных сбережений населения составлял 3,1% ВВП, то в 1999 г. - 1,7% ВВП.

В среднесрочной перспективе исчезла возможность сколько-либо значительного привлечения банками средств из-за рубежа. Дефолт по ГКО и прецедент введения моратория на внешние платежи на долгие годы подорвали доверие иностранных кредиторов и инвесторов к вложениям в российскую экономику. Одновременно, доступ к системе международных расчетов, без которого невозможно нормальное функционирование большинства крупных и средних банков, оказался поставлен в зависимость от их способности к погашению ранее накопленных внешних обязательств. В результате в среднесрочной перспективе «внешний мир» из источника притока кредитных ресурсов к банкам превращается в направление их крупномасштабной откачки.

Оказались разрушены основные финансовые рынки, обеспечивающие банковской системе высокие доходы. Подрыв доверия к государству, местным властям и ряду крупных корпоративных клиентов не позволяют надеяться на их быстрое восстановление.

Резко сократились собственные капиталы банков (по итогам II-го полугодия 1998 г. собственный капитал действующих банков без учета иммобилизации средств в ГКО-ОФЗ сократился на 60%, с учетом - достиг отрицательной величины - 25 млрд. руб.). Масштабная декапитализация резко сужает возможности банковской системы, как по привлечению, так и по размещению средств. В наибольшей степени это затрагивает размещение средств в относительно долгосрочные активы - кредиты реальному сектору и др. Существенно - в 1.5-2 раза - повысился уровень рисков кредитования конечных заемщиков (оценка изменения уровня рисков сделана на основании динамики доли просроченной задолженности в ссудах).

Был дезорганизован внутренний межбанковский рынок, позволявший поддерживать ликвидность банков за счет ее мобильного перераспределения между кредитными учреждениями. В настоящее время объем средств, размещенных на межбанковских счетах, депозитах и в кредитах, в полтора раза ниже докризисного в реальном выражении.

Таким образом, в результате кризиса были демонтированы все основные кругообороты и механизмы, ранее обеспечивавшие банковской системе расширение кредитных ресурсов, мобилизацию доходов и балансирование рисков.

Относительная стабилизация ситуации в банковской системе характеризуется:

- снижением интенсивности банкротств с 22-25 в месяц в начале кризиса до 8-10 в конце 1999 г.

- сокращением доли проблемных и финансово-неустойчивых (по классификации ЦБ РФ) банков в общем числе действующих кредитных организаций с 35 до 21% за первые 9 месяцев 1999 г.;

- уменьшением за тот же период их доли в совокупных активах коммерческих банков (без Сбербанка) с 61 до 28% (по состоянию на 1 августа 1998 - 16%), в объеме вкладов населения с 54 до 29% (на 1 августа 1998 -13%), в объеме привлеченных межбанковских кредитов - с 79 до 50% (на 1 августа 1998 - 17%).

- переходом (начиная с марта 1999 г.) к росту совокупного объема собственного капитала действующих банков, который с 1 марта по 1 января 2000 г. вырос в 2.1 раза.

Однако, несмотря на стабилизацию и даже некоторое улучшение по сравнению с началом 1999 года, финансовое состояние банковской системы долгое время оставалось сложным [11, c. 28].

Рассмотрим теперь возможности возникновения кризисных явлений в банковской системе на современном этапе развития экономики.

18 октября 2007 года президент России В.Путин в рамках прямой линии, отвечая на ряд вопросов бегущей строки, заявил, что банковского кризиса в России не будет. По словам президента, не планируется в стране и денежной реформы. В конце прямой линии Путин заявил, что не будет и дефолта, обосновав свое утверждение хорошими макроэкономическими показателями России.

Вопрос о возможном банковском кризисе был задан президенту на фоне общемирового финансового кризиса, который нанес крупным кредитным организациям, полагавшимся на переоцененные ипотечные облигации, много миллиардный ущерб. Российские банки отреагировали на кризис слабее, чем их зарубежные коллеги, но некоторые из них занялись переоценкой своих кредитных продуктов. В свою очередь, российские монетарные власти рекомендовали банкам снизить долю иностранных инвестиций в своем капитале [66].

Российские экономисты проиллюстрировали развитие кризисных явлений следующим образом.

М.С. Марамыгин констатирует: «Как известно, многие российские банки в последние годы активно привлекали средства западных финансовых институтов. Все вроде бы отлично: деньги длинные, дешевые, у наших банков наконец-то появилась возможность финансировать долгосрочные проекты, прежде всего ипотечные программы. Все бы ничего, если бы не мировой финансовый кризис, который заставил западные банки выводить средства с развивающихся рынков, в том числе из России. Но ведь эти деньги уже вложены в экономику в виде кредитов предприятиям и населению, и их невозможно просто выдернуть одним движением руки».

А.Н. Амосов фиксирует следующее: «Степень влияния экономических кризисов на банковскую систему зависит от многих факторов, однако главным из них является состояние самой банковской системы к началу экономического кризиса. При этом особое значение играют ликвидные позиции, качество кредитного портфеля, уровень капитализации банков и банковской системы в целом. Ослабленная банковская система особенно болезненно переживает банковский кризис. Приходится констатировать, что в РФ сегодня потенциал развития банковского сектора реализован весьма незначительно, банковский сектор тормозит развитие реального сектора экономики и теряет лучших российских клиентов, которые отдают предпочтение западным банкам. Российские коммерческие банки зачастую имеют неразвитые системы управления, слабый уровень бизнес-планирования, фиктивный характер значительной части капитала отдельных банков. Кредитные риски зашкаливают, ряд ключевых проблем залогового законодательства остается нерешенным, по-прежнему остаются ограниченными ресурсные возможности банков (имеется в виду, прежде всего дефицит среднесрочных и долгосрочных пассивов), сохраняется недостаточно высокий уровень доверия к банкам со стороны населения. Уровень инвестиционной привлекательности российского банковского сектора относительно невысок…И это далеко не полный перечень кризисных проявлений, причин и факторов неблагополучия российской банковской системы».

А. Кобяков скептически оценивает экономическую безопасность нашей страны: «Основа основ любой современной экономики - сильная банковская система. За все годы реформ в России ее так и не удосужились создать. Банки РФ мелки, самые крупные из них не входят даже в двадцатку крупнейших банков в мире. Тогда как банки КНР уже совершили прорыв в мировую банковскую элиту: в первой глобальной двадцатке по рыночной капитализации - четыре китайских банка, по размерам собственного капитала - два, по величине активов - один. РФ - финансовый карлик». Кобяков убежден, что «собственные кредитные ресурсы мы не создаем, своего «кредитора последней инстанции» и суверенной финансовой системы мы не отстраиваем. То есть, государство собственными руками толкает российских хозяйствующих субъектов вынужденно кредитоваться за рубежом. Но раз так, то не следует удивляться тому, что экономическая безопасность РФ совершенно не обеспечивается. Что с середины 90-х годов наши города на 60-80% зависят от импортных потребительских товаров, и прежде всего - от заграничного продовольствия».

М. Хазин более чем критически оценивает политику российского ЦБ: «Политика ЦБ не дает отечественным банкам возможности увеличивать рублевое кредитование. Собственно, у нас практически вообще нет крупных банков, которые могли бы адекватно кредитовать промышленные и сырьевые гиганты. Почему, кстати? Это что, противоречит либеральным принципам? Или принципы тут ни причем, а причем банальный личный интерес - кто нас политически поддерживает, тот и заказывает музыку? Но тогда почему у нас в руководстве кредитно-денежной политикой стоят люди, для которых интерес иностранных банков оказывается выше интересов отечественной экономики?».

Л. Пайдиев считает, что «Центробанк РФ источника финансовой независимости страны не создал. Отечественные банкиры за ликвидностью вынуждены ходить на поклон к иностранным банкам. У нас нет ни источника ликвидности, ни системы для неинфляционной раздачи денег, ни механизма борьбы с возможным банковским кризисом. Страна разбухла от нефтегазовых доходов, но взять в ней ссуду под низкие проценты можно только, например, в чешском банке, но никак не в отечественном. То же самое было и накануне финансового краха 1998 года. Помните? Расчеты в экономике остановились, коммерческие банки не имеют средств. Центробанк печатает рубли и раздает их комбанкам. Но те моментально скупают на эмитированные рубли валюту и вывозят ее за границу. Что дальше? Цены в РФ взлетели выше крыши, государственный бюджет пуст, в стране нет валюты для обеспечения критически необходимого импорта, расчеты парализованы…».

М. Марамыгин отмечает: «ЦБ предпринимает какие-то действия для сдерживания темпов инфляции, но они несоизмеримы с масштабом проблемы. Это тоже, что при стихийном бедствии на реке насыпать небольшие холмики для спасения пострадавших. Может, при первой волне они еще и помогут кому-то уцелеть, но вторая волна навсегда накроет и холмики, и все находящееся рядом».

Таким образом, можно констатировать, что для «нового 1998-го» нет никаких помех. Банковская система РФ вполне может обанкротиться, если ей просто не дадут перекредитоваться на Западе. Это может случиться из-за кризиса ликвидности в мире. Но может стрястись и по иной причине. Банки РФ (если верить отчетам Центробанка) набрали огромный объем займов - 130 миллиардов долларов. В основном это «короткие деньги», поэтому платежи по кредитам в 2008 году составят 48 миллиардов. При этом общая задолженность крупных компаний в РФ (среди которых - и «Газпром», и «Роснефть») составляет около 120 миллиардов долларов [66].

2.2. Мировые банковские кризисы

Историки в сфере финансов зафиксировали, что с конца 70-х годов ХХ века системные банковские кризисы потрясали национальные экономики более 70 стран мира. Всемирный банк в своем докладе 2003 года (World Bank, Gerard Caprio и Daniela Klingebiel) насчитал 117 локально-национальных кризисов.

Наиболее значительные банковские кризисы начала ХХI века выглядят следующим образом:

Турция, 2000-2001. Банкротство трех крупных государственных банков, кризис ликвидности в банковской сфере, отток спекулятивных средств с национального финансового рынка, девальвация лиры на 40% за первые три месяца.

Аргентина, 2001-2002. С начала 1990-х годов Аргентина была полигоном экономических реформ для МВФ, МБРР и других международных институтов и даже ставилась в пример прочим развивающимся странам в качестве «экономического чуда». С началом кризиса рухнул курс песо, были заморожены счета в банках, начался массовый отток капиталов за рубеж, президент и правительство были отправлены в отставку.

Бразилия, 2002. Обвал курса реала, рост инфляции, скачкообразный рост внешнего долга, который в 2003 году составил свыше 260 миллиардов долларов, причем затраты на его обслуживание поглощали 64% ВВП [32, c. 8].

Рассмотрим более подробно каждый из выше перечисленных кризисов.

Следует отметить, что кризисная ситуация в банковском секторе Турции созревала постепенно и не возникла сама по себе, а явилась результатом более общего макроэкономического кризиса. В последние два-три года функционирование кредитно-банковской системы Турции происходило на фоне ухудшившегося экономического положения и внешней торговли страны. Это, естественно, отразилось на деятельности банков и формировании конъюнктуры внутреннего кредитного рынка. В частности, в течение 1999 - 2001 гг. на рынке преобладали высокие ставки банковских кредитов, достигавшие 35-40 %. Возрастание стоимости кредитов еще больше усиливали застой в отдельных, и, прежде всего, в экспортоориентированных отраслях. В условиях низкого спроса на кредитные ресурсы многие банки стали отвлекаться от работы в реальном секторе экономики, предпочитая, заниматься всевозможными спекулятивными сделками и зарабатывать «быстрые деньги» на инфляции. Кроме того, все чаще появлялась информация о том, что через отдельные турецкие банки стал увеличиваться отток из страны капитала в различные оффшорные зоны.

Особенно усилились эти тенденции в 2000 г. и начале 2001 г., когда и без того напряженный финансово-кредитный рынок в конце года пережил серьезное потрясение. Следует отметить, что в отличие от 1998 г., когда на ухудшение экономического положения Турции повлияли азиатский и российский финансовые кризисы, дестабилизация финансово-кредитного рынка страны конца 2000 - начала 2001 гг. - это один из результатов все более усиливающегося несоответствия этого рынка потребностям реального сектора экономики.

Постепенно сложилась такая ситуация, когда экономика и финансовый сектор практически стали функционировать автономно друг от друга, по своим законам и правилам, а точнее без правил.

Положение в банковском секторе и участившиеся жалобы бизнесменов вынудили правительство еще в середине 1999 г. образовать независимый орган по усилению государственного вмешательства в деятельность финансовых и банковских инспекторов страны - «Совет по контролю и совершенствованию банковской системы» во главе с бывшим министром финансов З. Темизелем.

В 2000 г. в условиях нарастания негативных процессов, а именно неспособности и нежелании банков финансировать конкретные производственные сектора экономики, турецкая администрация вынуждена была принять более жесткие меры как административного, так и рыночного характера. Катализатором принятия подобных мер послужила необходимость реализации рекомендаций и требований МВФ в рамках подписанной в 1999 г. совместной программы по стабилизации экономики Турции, от успешного выполнения которой во многом зависело получение кредитов от этой финансовой организации.

Началом государственного вмешательства в банковскую систему послужило принятое в ноябре 2000 г. решение ЦБ Турции об усилении контроля и ограничении доступа на рынок местной валюты - турецкой лиры - для приведения в соответствие с долларовой массой, обращающейся как в форме наличности, так и в форме ссудного капитала. Этим преследовались несколько целей краткосрочного и долгосрочного характера: сужение возможностей для деятельности т.н. банков-пирамид, стимулирование процесса их банкротства, возврат твердой валюты из-за рубежа, формирование такой конъюнктуры кредитного рынка, когда невыгодно, а в отдельных случаях рискованно будет заниматься всевозможными спекулятивными операциями.

В краткосрочном плане эффект не заставил себя долго ждать. Нехватка местной валюты привела к резкому возрастанию процентных ставок на межбанковском кредитном рынке, вследствие чего у ряда банков начались серьезные проблемы с ликвидностью. В результате шесть банков, включая и довольно крупный «Демирбанк», оказались на грани банкротства и были переведены в резервный фонд при «Совете по контролю за деятельностью банков», где еще с конца 1999 г. находятся пять других банков. Кроме этого у коммерческого банка «Парк Ятырым Банкасы», занимающего 61 место среди 81 банка страны, была отозвана лицензия на осуществление банковской деятельности, что фактически означало его банкротство.

Решительные меры, предпринятые турецкой администрацией, получили должную оценку со стороны МВФ и других международных финансово-банковских институтов. Для поддержания действий турецких властей по дальнейшему совершенствованию банковской системы, улучшения валютно-финансового положения страны уже в середине декабря 2000 г. МВФ, МБРР и ряд западных банков приняли решение о выделении Турции кредитов общим объемом более 12,4 млрд. долл., в т.ч. МВФ - 10,4 млрд. долл.; МБРР - 1,028 млрд. долл. и синдицированный кредит западных банков - 1,0 млрд. долл.

Тем не менее, последствия нарушения нормального функционирования банковской системы вскоре дали о себе знать. Расширяющийся процесс ухудшения ликвидности банков, при усилении контроля со стороны ЦБ за потоками инвалюты, привел к резкому возрастанию на рынке потребности в свободно конвертируемой валюте. Только в первой половине февраля 2001 г. ЦБ Турции было продано более 5 млрд. долл. США. В складывающихся условиях в конце февраля правительством было принято решение о введении плавающего валютного курса, что мгновенно привело к резкому обесцениванию турецкой лиры и ее фактической девальвации более чем на 40% [32, c. 12].

Банковские кризисы были чрезвычайно широко распространены в странах Латинской Америки и Карибского бассейна, именно к этим странам относится Аргентина и Бразилия. В таблице 3 перечислены основные банковские кризисы стран Латинской Америки.

Таблица 3

Эпизоды кризисов стран Латинской Америки

Страницы: 1, 2, 3, 4, 5